Шрифт:
Обман обнаруживался уже ближе к делу, когда мама начинала волноваться: почему же до Нового года осталось всего-ничего, а Леночке не дают учить слова.
– Да кто вам сказал, что она будет Снегурочкой?! – изумлялась такой наглости воспитательница.
– Лена. Дочка, тебе говорили, чтобы ты шила платье? Кто?
– Света, – честно отвечала Леночка.
– Все ясно, – злилась воспитательница.
И что оставалось? Снегурочкой назначали таджикскую девочку с русским именем Лена и раскосыми черными глазками.Для красоты ей заплетали косички в два ряда. А девочки с голубыми и серыми глазками кружили вокруг нее снежинками.
У Светы было свое представление о справедливости, с которым Поля не могла не согласиться. В жизни должны сбываться только самые волшебные желания. И они обязательно сбудутся, если их правильно обозначить.Кажется, у девочки был дар слышать тайные желания других, быстро оценивать возможности в пользу того, кто нуждался в помощи и понимании. На нее можно было оставить всю группу, и когда она приходила на занятия к Полине, та позволяла ей руководить, рассаживать, приглашать к игре, подбадривать во время занятий, задавать вопросы вслух. Светочка была атмосферным человеком – из тех, кто своим присутствием окрашивает все вокруг в яркое многоцветье и наполняет радостью.
Дома она скучала, потому что не о ком было заботиться и некем командовать.
Этнический вопрос в детском саду стоял очень остро.Игнорировать его не удавалось, потому что еще до того, как дети понимали, что делятся на мальчиков и девочек, им были видны различия в цвете кожи. А если они не успевали это заметить сами, то родители непременно подскажут.
Найти работу было непросто. Конкуренцию составляли не только местные жители, но и другие приезжие. Времена пролетарского интернационализма остались далеко позади. На первый план вышли этнические стереотипы и биологические инстинкты. Когда законы относительны, а социальные гарантии и вовсе отсутствуют, уровень жизни зависит от крепости нервной системы.В Москву, как и в Нью-Йорк, а также в другие мегаполисы едут самые сильные и устойчивые. Или романтики. Романтики – это те, кто верит в мечту, а не в людей.
Реалисты не ждут от жизни ничего особенного,на «слабо» их точно не возьмешь. Они понимают, что трудности и лишения неизбежны, и оценивают все с точки зрения выживания. Логика до печального проста: если не удастся выжить, то все остальное бессмысленно. Реалист – очень скучное создание, его прогнозы обоснованы, проверены, прозаичны. Его не интересуют яркие солнечные дни, а только ненастья и холода, потому что именно они создают угрозу выживанию. А это, согласитесь, приземляет, сужает горизонт. То ли дело ожидания романтика – всегда многообещающие и прекрасные. Слушая романтика, хочется петь и танцевать от восторга. Слушая же реалиста, можно умереть от скуки. Крылатые создания, словно мотыльки, летят на свет, но это не свет больших городов, а свет их собственных мечтаний, напоминающий скорее сияние телеэкрана – голубое и рассеянное от нереальности изображений*.
Но кроме реалистов и романтиков есть еще одна категория людей – фанатики. Их не тревожат фантазии и мечты, с которыми другие люди живут и умирают. Их интересуют лишь принципы и идеи. Они заранее знают, что человек по природе своей слаб, малодушен и никчемен. Ставить на них нельзя – подведут. Верить можно только себе и полагаться только на свои силы и слабости. Последний, кто сдаст человека, это он сам. Зато есть вечные ценности, круг идей и принципов, к которым должно было бы стремиться человечество, если бы состояло из настоящих людей. Такой подход безупречен. Но именно этой безупречности лишена жизнь. Поэтому романтики и фанатики живут грезами. И те и другие склонны разочаровываться, мучиться, досадовать, впадать в депрессию, которая у одних напоминает легкий сплин, а у других – страшную тоску.
Колебания реалиста незначительны. Кто не очаровывается, тот не может и разочароваться.
Романтик легче и чаще меняет свои убеждения, это позволяет ему жить дальше, сохраняя присутствие духа. А реалиста вообще не интересуют убеждения, его интересуют люди.
Так что разделение на расы, масти и тому подобное – это только внешняя сторона дела. Не стоит на нее так остро реагировать. Есть различия фундаментальные. Это как пол человека. Как «плюс» и «минус» в математике. И эти различия в большей мере определяют судьбу отношений, чем внешнее сходство или несходство. Например, люди из, казалось бы, разных миров, культур, социальных классов и географических зон могут себя прекрасно чувствовать вместе.
Что-то подобное происходило между Полиной и отцом шестилетнего Осхана. Интеллигентная девушка, коренная москвичка, и, извините, таджик из аула, красивый, конечно, с большими голубыми глазами, но не ровня!
Почему-то за мальчиком всегда приходил отец, и всегда последним, с извинениями и обещаниями поторопиться в следующий раз. Полина однажды поинтересовалась, не из многодетной ли семьи ребенок? Возможно, мать сидит с выводком малышей и не может отвлекаться на воспитание старшего?
– Да, – сказала заведующая, – он из многодетной семьи. Но мама осталась дома. Побоялась ехать, ждет, пока подрастут остальные. А отца отправила на заработки.
– Странно, почему они не оставили мальчика дома?
– Наверное, чтобы отец не гулял, милая.
Восточные люди бывают необыкновенно красивыми. Полина ловила себя на том, что ей очень хочется рассмотреть повнимательнее это лицо, эти руки, послушать этот голос. Словом, у нее появилась устойчивая тяга к отцу одного из ее подопечных. Ничего личного, только эстетический интерес. Прямо скажем, неудивительно. Если бы не эти теневые отношения на работе, кто бы продержался на должности воспитателя в женском окружении? Нужна какая-то личная интрига, чтобы смочь работать на режимном предприятии типа детского сада.