– Ба, ну ты у нас Ванга полтавская.

– Галушка я полтавская. Ты бабку слушай. Никто тебе такую правду не расскажет. Сколько женщин увело парней у своих любимых подружек? А сколько пар распалось по их доброй воле? Она тебя слушает и говорит: «Ой, зорька ты моя ясная, как же я тебе сочувствую, как же я тебя люблю. Да я бы убила его за то, что он тебя мучит. Он, может, тебя и не любит? Да все мужики козлы и носороги, брось его к чертовой матери, что, нам с тобой плохо?» Ты, говорит, с ним несчастная, а со мной тебе хорошо, так что же ты еще думаешь? Будем вместе горе мыкать, уж такая, наверное, женская доля… А сама все про твоего парубка узнает, что он любит, что не любит, и улучив момент, когда ты с ним поссоришься, борща наварит, сама причепурится и позовет твоего жениха помочь по хозяйству, якобы ненароком, не знала, что там у вас и как. А тот, дурак, думает: «Что я буду сохнуть по своей Маричке, если тут Оксанка в чистоте и сытости?» И все. А потом еще подружка скажет: «Я ж тебя предупреждала, что он – бычок-дурачок. Вот сам и приблудился. Я-то тут при чем? Еще и дружить снова полезет с упреками: «Когда ты была счастлива, я за тебя была рада, а когда мне счастье выпало, ты тут еще и дуешься».

– Ба, обидела тебя подружка, вижу. А кто это? Баба Степанида или баба Клава? – догадалась внучка.

– Какая разница? Все равно Баба-яга! Женщина, когда стареет, совсем становится Бабой-ягой – если в ней демон этот душу выест и поселится по всему телу, как вирус.

– И что, со всеми женщинами такое случается?

– Да нет, только с теми, кто никогда не был счастлив. Кто никогда не любил сам, без подсказки и наводки.

Бабушка всегда вот так – вдруг обернется к тебе, наговорит каких-то туманностей, запутает и снова своими делами займется, будто ничего и не было. Словно ее, как телевизор, включили, показали что-то интересное, а потом выключили. Пропал и звук, и картинка, и ощущение чуда. Бабушка как бабушка. Стоит себе, тесто месит, пыхтит. Дело идет к вареникам.

Вернуться всегда успею, подумала Галя. Вернуться – значит отказаться от другой жизни. Это как не доплыть до заветного берега, бросить все и в панике начать изо всех сил грести обратно. Верная гибель. После океана она в себе такую силу открыла, что ей не страшна была неизвестность, неприятности, отказы. И уж тем более голод и холод, уж от этого в Америке точно никто не умирает, и она не умрет.

Больше она не писала Полине. Исчезла. Отправляла переводы, как договаривались, каждого пятого и двадцатого, но писем – ни разу. Поля поняла, что обидела подругу, потеряла ее расположение и доверие. Не понимает ее. А зачем нужны подруги, если они нас не понимают? Галя не рассердилась, конечно, но сейчас ей нужно было принять очень важное решение. А это – как вымолить у Бога хорошей погоды на весь сезон.

Но главное, совершенно точно, появилась сила, которая ее вела. Доверяясь ей, Галя переживала подъем, как будто мощь океанской волны вселилась в нее и постоянно подзаряжала.

А с Полей она потом разберется, найдет слова и способ отблагодарить и объясниться. Светочке нужна сильная мать, а не какая-то размазня. И Галя чувствовала себя сильной большой любящей матерью. Благословленной океаном.

Полька, Полька, ты же сама ребенок, брошенный на произвол судьбы высокообразованными родителями – психологами! Вместо любви к ребенку – потоки аргументов в пользу своего эгоизма. Слова, слова, слова. Много умных, красивых слов, произнесенных с выражением на публику. Артисты, а не родители! Чувства? А чувство одно – собственной исключительности. Но разве детям нужны слова? Детям нужны теплые прикосновения. Сама же писала об этом, как о своей личной боли.

Дети и женщины любят всем телом, а не корой головного мозга.

Полина получила в банке денежный перевод – признак того, что Галя была жива-здорова и даже благополучна. Люди перемешиваются как колода карт, кто с кем, как попало. Видно, у Галки происходит что-то серьезное, раз она оборвала переписку именно на приглашении вернуться. Поля сказала что-то запретное, какую-то глупость. Ее и саму расстраивало, что, будучи по призванию и профессии психологом, она попала в неловкое положение, наговорив лишнего. Ждут совета, а не запретов. «Она ни за что не вернется, пока не добьется своего. Откуда они берут силы, эти провинциалки? Почему не боятся? На что они ставят?» Полина приходила к выводу, что приезжие бесстрашны, потому что им попросту нечего терять. Когда нет ничего, кроме тебя самой, нужно быть в хорошей форме, прекрасном настроении и поддерживать всеми способами уровень оптимизма.

И все-таки это страшно. Поля хотела что-то предпринять, чтобы встать вровень с подругой, доказать, что она тоже человек смелый и гордый, но от одной мысли, что придется оставаться в полной неизвестности, без гарантий и страховки, у нее немели от холода спина и лицо, коченели руки.

«В моей жизни никогда не произойдет ничего интересного. В Галкиной – непременно, а я всю жизнь просижу дома, у окна, одна… Что мешает мне бросить все и отправиться на край света? Почему там не я, а она? Неужели счастье нужно искать на другой стороне Земли? Боги разбросали нужных друг другу людей максимально далеко друг от друга».

Светочка сидела на полу среди разбросанных частей мозаики. Поля с удивлением наблюдала, как она не брала для примерки кусочки рядом с собранным фрагментом, а ползала на коленях, подбирая крайние, отброшенные далеко.

– Почему ты вначале не смотришь на те, которые лежат рядом? – удивилась Поля.

– А, те неинтересные…

– Интересно то, что далеко, до чего трудно дотянуться? – пыталась она получить ответ на свой вопрос о том, кто эти люди, что живут с размахом?

– Все интересно. Но эти могут потеряться, понимаешь? Держи, – девочка вложила Поле в ладошку несколько кусочков и подбодрила: – Ничего, скоро закончим и будем есть твою кашу.

Светочка – утешительница, но ведь и она тоже – ангел, рожденный другой женщиной. Почему не ею?

«Ничего, – подумала Полина, – усыновлю кого-нибудь». Подошла к зеркалу в прихожей и встала боком, чтобы проверить свой живот на пригодность к деторождению. Плосковатый, конечно, и грудь маленькая. Сняла с вешалки красную пляжную шляпу, которую подарил Гале Рабинович, и стала ее примерять, поднявшись на цыпочках, чтобы сравняться с ростом подруги. Такое им нравится? Шляпу на голову, и ты – Мадонна?!»