Она задела меня за живое. Больно задела.

— Что поймет? — спросила я, волнуясь.

— Что ты скучная. Ты серая и неинтересная и самая что ни на есть посредственность.

Я онемела. Возможно, мне не следовало обращать внимания на эти слова. Но я подумала, а вдруг это правда? И на самом деле я еще хуже, чем просто посредственность. На глаза навернулись слезы.

— Ты бесишься оттого, что у меня наконец кто-то появился, — с трудом выдавила я. — У меня никогда не было парня, только одна подруга, а у тебя было все… И ты решила, что ты лучше меня.

Саммер откинула назад волосы.

— Конечно, я лучше тебя!

Я больше не могла говорить. Глаза жгло, щеки пылали. Я бросилась на улицу, мимо поливающей кустарник Тины.

— Пока, Ари! — крикнула она, но я не ответила.

Всю дорогу до Флэтбуша я прошла пешком. У порога едва не валилась с ног от усталости. Дома пахло жареной картошкой. Из кухни вышла мама с полотенцем в руках.

— Ты сегодня рано.

Мне казалось, я вот-вот упаду в обморок. Мамин образ исказился, как в кривом зеркале.

— Мы с Саммер больше не подруги, мама. И прошу, не звони Джефу.

Она пристально посмотрела на меня и наконец произнесла:

— Хорошо, Ари.

Затем позвонил Блейк и сказал, что ждет не дождется нашей встречи на следующих выходных на барбекю у Эвелин и Патрика по случаю Дня труда. Поговорив с ним, я запечатала браслет Ли в конверт, написала на нем ее новый адрес, выбросила в мусорное ведро кулон «Лучшая подруга» и шкатулку кедрового дерева с принадлежностями для рисования и заснула крепким сном на вышитых розах.

В пятницу перед Днем труда я собиралась в последний раз в центр «Рисуем вместе», папа брился перед работой, а мама ушла за покупками в «Патмарк». Стоя на четвереньках, я пыталась выбрать среди раскиданной вокруг горы обуви подходящие к платью туфли, когда раздался телефонный звонок. Пришлось бежать в кухню и взять трубку.

К своему удивлению, я услышала знакомый хриплый голос.

— Привет, Ари! — Это была Ли.

Я наклонилась над раковиной и стала нервно наматывать телефонный шнур на палец.

— Звоню сказать, что получила браслет, — продолжила она. — Вчера его доставили почтой.

Это была единственная причина ее звонка. Наверное, мне не следовало ожидать большего. Я представила, как Ли спрячет браслет в комод или ящик стола и не станет смотреть на него, пока не будет готова. Она может прождать долгие годы, потом выйдет замуж, заведет детей, однажды достанет его, покажет своей дочери-подростку и произнесет что-нибудь типа: «Эта вещь принадлежала одному моему знакомому мальчику. Он был мне очень дорог, но с тех пор много воды утекло».

— Хорошо, — отозвалась я. Кончик пальца покраснел, и я отпустила шнур. — Я рада.

— Кто его нашел? — спросила она.

— Саммер.

Больше я ничего не сказала. Достаточно того, что мы с Саммер расстались навсегда и мой кулон «Лучшая подруга» исчез в пасти мусоровоза. Я не стала говорить о браслете Блейку. Он мог сообщить своему отцу, что Саммер воровка и лгунья, и тот уволил бы Тину. А она так много работала и дорожила своей репутацией.

— Твою записку я тоже получила, — сказала Ли.

Я вспомнила о глупой открытке «Прости меня» с котенком и маргариткой. Мне хотелось услышать от Ли, что она простила меня, но она молчала. От ее тона, ровного и неприветливого, я испытывала неловкость.

— Хорошо, — снова сказала я. — Ну… как тебе в Калифорнии?

— Пока нормально. По соседству живут ребята нашего возраста. Они куда приятнее большинства моих знакомых из Нью-Йорка.

Наверное, к этим самым неприятным ньюйоркцам относилась и я. Потом она заговорила о другом своем соседе, который приехал из Вермонта почти одновременно с ней.

— Мы вместе исследуем Лос-Анджелес. Он мой друг.

Я пришла к выводу, что вскоре он может стать больше, чем другом, и порадовалась за Ли, хотя она, возможно, все еще злилась на меня и резко оборвала наш разговор. Хорошо, что я вернула ей браслет.

Несколько минут спустя я вышла на улицу. Погода стояла солнечная, девчонки чертили классики на асфальте, и я пошла на работу пешком. К тому времени, как я добралась туда, все мышцы у меня ныли, и я чувствовала себя уставшей, хотя и проспала в ту ночь девять часов. Я не знала, что со мной. Может, слишком давно не занималась физкультурой, а может, я заболевала.