Девушка радовалась не меньше своего начальника.

— Чем же вы ему так понравились?

— Не знаю, да и не во мне дело. Просто Иноземцев здраво мыслит и верит в успех разведки. Сам бы, говорит, отправился, будь помоложе. А как он знает Урал! Завидую!

— Я рада, что все так хорошо складывается.

Вечерами у Майского собирались члены маленького отряда, обсуждали план похода. На столе появлялась старая истертая карта, каждый вариант маршрута вызывал споры. Молчали только Буйный и Дымова. Но и то Иван Тимофеевич нет-нет да и вставлял веское замечание. Зотов горячился больше всех, рьяно доказывал, что разведывать надо не на севере, где золота никто никогда и в глаза не видывал, а идти прямиком к прииску Морозному, на запад.

— Вы уж поверьте мне, Александр Василич, — убеждал он. — Я со старателями пуд соли съел. Здешние-то места как свою пятерню знаю, — и для убедительности растопыривал над картой темную жилистую ладонь с узловатыми пальцами. На безымянном, с обломанным ногтем пальце мягко поблескивало золотое кольцо с зеленым камнем. — Сотни верст по тайге исходил. Вокруг Морозного земли богатимые. А ежели на север, к примеру, отправиться, будет пустая трата времени. Глухомань там, болота непролазные. Медведи, и те не живут. Заметили, небось, что в той стороне ни одного прииска нет? Неспроста.

— Если край глухой, значит, там и надо искать, — отвечал на это начальник отряда. — А где все исхожено, делать нечего.

— И я так считаю, — вставляла Елена, вызывающе глядя на штейгера. — Надо идти нехожеными тропами, на то мы и разведчики.

— Уж вы-то, барышня, лучше послушали бы старика, чем спорить, — Зотов насмешливо смотрел на девушку. — Женское дело не искать золото, а уметь пользоваться им. И я вам, промежду прочим, в отцы гожусь, в жизни побольше вашего видел.

Мельникова краснела, кусала губы, хмурила брови и не знала, что ответить. Алексей Каргаполов, следивший за перебранкой, приходил ей на помощь.

— Не хвастай, Авдей Яковлич, не ты один эти места знаешь. Вот старик Ваганов иное рассказывает. А он в тех болотах полжизни оставил.

— Юродивый-то?

— Он не юродивый. Человек большое горе пережил. Бывший старатель, — пояснил он Майскому. — Умный старик.

— Что же он рассказывает? — интересовался Александр.

— Говорит, что на севере золото есть, только взять его трудно, это верно. Туда редко кто отважится пойти.

— Ну, ежели любого полоумного слушать, тогда конечно, — обиженно соглашался штейгер и отходил от стола. — Я ведь как лучше хочу, я свои соображения для общей пользы.

— Мой покойный отец с Вагановым в одной артели старались, — не слушая Зотова продолжал Каргаполов. — Они знали, где золото брать.

И снова все склонялись над картой, касаясь головами друг друга. А на следующий день Майский шел к зареченским старикам. В долгих неторопливых беседах старался выведать, где раньше артели старателей брали золото. Старики поглядывали на него недоверчиво, говорили неохотно.

— К прииску Лиственничному податься — дело, — соглашался с геологом какой-нибудь беззубый, высохший, как лучина, дед. — Еще мой родитель, царство ему небесное, в тех местах орудовал. Находил на бедность.

— А другие говорят, что там пустые земли. Советуют к Морозному идти.

— Можно и к Морозному. У Лиственничного было золотишко, да сплыло. У Морозного-то и камушки попадались, и песочек.

Майский не знал, чему верить. Минут через пять тот же дед мог пересказать все наоборот.

В апреле приготовления были закончены, и отряд выступил в тайгу.

Над тайгой поднималось солнце: большое, красное, ослепительно сияющее. К нему цепочкой плыли кудрявые розоватые облака. Охотника разбудил непривычный шум. С ковшом воды по двору бегала Мельникова, пытаясь догнать Майского и облить. Тот увертывался, подсмеиваясь над девушкой. Изловчившись, Елена все-таки выплеснула воду на геолога. Александр ухнул, обожженный ледяной родниковой водой, и шутливо погрозил девушке.

— Ваша взяла! Но берегитесь — я отомщу.

«Дети, чистые дети, — невольно улыбнулся Плетнев. — И они пришли искать золото». У дымившего костра хлопотала маленькая Дымова. В стороне Иван Буйный возился с лошадью. Зажав между колен левую переднюю ногу животного, он кривым ножом расчищал копыто. Зотов и Каргаполов, обнаженные до пояса, умывались из ручья, шумно расплескивая воду. Пахло смолой и дымом.

Охотник ощутил давно забытую радость. Она пришла внезапно, разгоняя мучения и страхи бессонных ночей. Никита стоял не двигаясь, боясь спугнуть этот миг радости, о котором он так истосковался. Зевая и потягиваясь, на крыльцо выползла Вьюга, села возле хозяина, тихо заскулила, преданно поглядывая на него. На пришельцев собака уже не обращала внимания: их принял хозяин, приняла их и она. Плетнев пошел к лагерю геологов. Его встретили как старого знакомого, Никита умылся и не успел еще стряхнуть с бороды сверкающие бисеринки воды, как его пригласили завтракать. Он хотел отказаться, ссылаясь на какие-то неотложные дела, но Мельникова решительно взяла его за руку.