— Лайла, подожди, я…

Она резко отвела руку и ткнула ему в грудь указательным пальцем.

— Не вздумай опять закоченеть на мне, Адам Кэйвано. Прошлой ночью я тебе это спустила, но будь я неладна, если позволю опять.

— Я…

— Заткнись и послушай, что я скажу. — Она раздраженно откинула волосы с лица. — Ты боишься, что не сможешь довести дело до конца. А ты и не сможешь, пока не попробуешь. — Она глубоко и прерывисто вздохнула, и грудь ее затрепетала. — Можешь не беспокоиться, я не стану смеяться над тобой, если ты будешь нерасторопен, неловок или если даже у тебя вообще ничего не получится. Я все равно не уловлю разницы. Я не пойму, хорошо или плохо у тебя получается, потому что… потому что ты будешь моим первым мужчиной.

Он тупо уставился на нее. Мгновение спустя он разразился неприятным смехом.

— Ты маленькая лгунья, интриганка. Наглости тебе не занимать. Ты готова сказать и сделать все, что угодно, лишь бы заставить пациента поверить тебе. Знаешь, я больше не желаю слушать твою ложь. И мне не нужна твоя проклятая жалость.

Подперев кулачками бока, Лайла произнесла:

— Слушай, чемпион, есть только один способ проверить, лгу я или нет.

Резким движением она стянула с него шорты и села на него. Положив руки ему на грудь, близко наклонилась и прикоснулась к его губам.

— Давай попробуй. — Она поцеловала его крепко, по-настоящему. — Давай, Кэйвано. Давай же! — Опустив голову, она уткнулась ему в грудь, потом, раскрыв губы, захватила сосок. Он негромко ругнулся и обеими руками схватил ее за волосы. Но не оттолкнул, даже когда она чуть прикусила сосок. — Давай же!

И не успела она выдохнуть эти слова, как он приподнял ее за бедра и посадил на себя. Он сделал это довольно грубо. Преграда. Короткий вскрик боли. Он замер.

— О Боже, Лайла, прости!.. — Лицо его выражало одновременно и раскаяние, и недоумение. — Я не хотел… Не понимаю, как… Это… Ты действительно… Почему ты мне не сказала?

— Я сказала. — Она заглянула ему в глаза. — Это правда, ты первый. И теперь ты в этом убедился. Если ты сейчас прекратишь, я убью тебя.

Его губы тронула улыбка, и он сочувственно и нежно погладил ее по щеке.

— Правда?

— Да. — Она запнулась. — Но только я не могу смотреть на тебя во время этого. Это так… и…

— Лайла!

— Что?

— Замолчи.

Он привлек ее к себе, чтобы поцеловать. И ни на минуту не останавливался, в то время как руки его ласкали ее грудь, спину, ноги. Она отвечала его малейшим движениям, откликалась на его шепот, пока наконец, захлебнувшись от наслаждения и восторга, не почувствовала уже без всякой боли, как он полностью проник в нее.

Он продолжал руководить ею. Нежное прикосновение, направляющая рука, ласковые слова. Любовное упоение. Любовный лепет, волнующий и возбуждающий. И так, пока все не смешалось и они не слились в любовном экстазе.

Казалось, рушились и распадались на куски основы мироздания. Она повторяла его имя. Он звал ее. Умиротворенная и совершенно без сил, она рухнула на него, не в состоянии даже шевельнуться. Он еще продолжал бесцельно ласкать ее, совершенно мокрую от пота, но, уткнувшись в его плечо, она могла лишь счастливо улыбнуться. Прошло довольно много времени, прежде чем она снова ожила и подняла голову. Адам широко улыбался.

Она зарделась и сказала:

— Ну что же, для начала неплохо.

— …Все, что я сообразил, так это то, что мы скользим и я не в состоянии ничего изменить. Я искал хоть что-нибудь, за что можно уцепиться, но цеплялся за воздух. Твердил себе: «Ну же, Адам, сделай что-нибудь. Останови это. Не допусти, чтобы это произошло». Но оказался бессилен.

— И это бессилие ты возненавидел.

— Да. — Адам вздохнул, рассеянно перебирая пальцами волосы Лайлы, золотом рассыпавшиеся по его груди. — Помню, как услышал крик Пьера. Или это был Алекс. А может быть, кричал я сам. Потому что, как мне потом сказали, они оба умерли мгновенно.

— Тебе было больно?

Уже одно то, что они говорили о несчастном случае, тоже было частью лечения. И как бы ему не хотелось вспоминать об этом, Лайла заставляла его выговориться.

— Да нет, не думаю. Не помню, чтобы тогда мне было больно. Может быть, это шок.

— Возможно.

— Я то приходил в сознание, то терял его. И нигде не видел своих друзей, помню, что звал их, но ответа не было. Кажется, я плакал.

Она крепко обняла его.

Он перевел дух, прежде чем продолжить:

— Помню вертолет, увозивший меня в больницу. Состояние ужасное. По лицам окружающих я понял, что дело дрянь. Когда я полностью пришел в себя, оказалось, что меня уже прооперировали чтобы вправить сломанные кости спины.

— Бедняжка, — сказала она, нежно поцеловав его в грудь. — То, что ты пережил, должно быть, просто кошмар.

— Помню, я был не столько испуган, сколько рассержен. Я все никак не мог поверить, что это случилось со мной. Мне еще так многого хотелось в жизни. — Он в задумчивости покачал головой. — Я знаю, безумие думать об этом в такой момент, но именно эта мысль не выходила у меня из головы.