— В полной безопасности и очень рады оказаться на твердой земле. Думаю, принцессе Беренгарии придется отрастить крылья, если она собирается с нами в Иерусалим, ибо она поклялась никогда больше не ступать на палубу корабля.

— Я почти готова сделать то же самое, — сказала Иден, вспоминая, каким образом она оказалась на Кипре.

Его лицо потемнело.

— Это неудивительно, миледи. Вам пришлось многое пережить. Сомневаюсь, что память об этих событиях быстро сотрется. — Он посмотрел ей прямо в глаза: — Скажите, миледи... за время вашего заточения этот самозваный император не пытался... как-то повредить вам?

Она ответила ему таким же прямым взглядом:

— Наоборот, он хорошо ко мне относился. Он не применял ко мне силу... если вы это хотели знать, сэр рыцарь.

Он энергично кивнул, явно удовлетворенный. Иден не было известно, что со времени их последней встречи Тристан многое узнал о ней, включая мучительное пребывание в руках сэра Хьюго де Малфорса. Принцесса поведала эту историю королю, а Ричард поделился услышанным со своим лучшим командиром одной бессонной ночью близ Родоса между приступами морской болезни — мучительного недуга, которым он страдал так же, как и его возлюбленная невеста. Тристан опечалился при мысли о том, что такая дивная красота досталась волку. Позднее, когда он еще раз переосмысливал этот эпизод, он начал восхищаться девушкой, которая так находчиво обратила несчастье в свою пользу и отправилась на поиски справедливости. Но при этом он не одобрял тех, кто благословил и даже подтолкнул ее на этот шаг и кому следовало бы получше взвешивать степень своей ответственности.

Теперь, найдя ее спокойной и хладнокровной в самой горячей точке битвы, он ощутил, как сердце его забилось сильнее. Когда-то другая женщина была столь же отважна... Иден заметила, как его глаза на секунду расширились, как будто его потревожила забытая рана, но потом лицо его вновь стало непроницаемым.

— Похоже, что Комнин очень торопился, — сказал он, бесцеремонно погружаясь в мягкие подушки, чтобы затем вынырнуть с расшитым золотом императорским штандартом, который был небрежно брошен среди другой обстановки его прежним владельцем. — Ричарду это доставит большое удовольствие.

— Весь остров доставит ему удовольствие. Исаак очень богат, — сухо заметила Иден, все еще не сумевшая привыкнуть к древней и, вероятно, доблестной традиции мародерства. Сейчас она совершенно забыла о происхождении собственных изумрудов.

— А будет ли король завоевывать Кипр? — продолжала она. Если да, то сколько времени уйдет на это? И как скоро смогут они отплыть наконец в Иерусалим?

— Я допускаю такую возможность, — кивнул Тристан. — Что в этом плохого? Он не будет худшим правителем, чем император. Да, Ричард берет себе все, что может, но ему нужны только деньги, а не кровь. А Комнин, насколько я слышал, высасывал из своих подданных последние соки. Мы заберем то, что принадлежало ему, но не будем лишать их средств к существованию.

Иден вспомнила, как королева Элеонора сказала, что ее сын продаст Лондон, если найдет покупателя, и решила воздержаться от споров.

Она, конечно, должна быть озабочена, подумал Тристан. Бог знает, как скоро смогут они оказаться у стен Священного Города. Однако он знал, что если им удастся захватить Кипр, то в их руках будет золотой ключ к Средиземному морю, незаменимая стратегическая база, способная, с одной стороны, снабжать армию всем необходимым, а с другой стороны, служить отправной точкой для будущего наступления на материк. Кипр стоило завоевать, хотя поначалу будет, возможно, нелегко оправдать затраченное на это время, и не только перед этой зеленоглазой искательницей приключений. Он улыбнулся ей, подумав о том, что желал бы ближе быть с ней знакомым, чтобы иметь право спросить, о чем она теперь думает, поскольку взгляд ее был обращен в какие-то туманные дали.

— Пойдемте, миледи. Я доставлю вас домой — или в то место, которое должно сейчас заменить вам дом. — Он вышел из шатра, и она услышала снаружи его голос, отдававший приказы.

Иден понурила голову и беспомощно взглянула на Спиро, который выбрался из своего угла и робко тронул ее за руку. На мгновение заколебавшись, она ободряюще улыбнулась мальчику и вывела его на свет разгоравшегося дня.

— Мальчик поедет с нами, — холодно объявила она. — Придется как-то умудриться сесть втроем на одну лошадь.

Его жеребец терпеливо обгладывал ветки соседних кустов. Это был мощный зверь, широкогрудый и мускулистый, с длинными тонкими ногами. Белая шкура по бокам была запятнана кровью.

— Это тоже кровь киприотов, а не лошади, — сообщил Тристан, прежде чем она успела открыть рот. — Оставим мальчика на попечении сэра Уилла Баррета. Надеюсь, вы сочтете его достаточно подходящей нянькой?

Иден кивнула, внутренне кипя от негодования. Почему он каждый раз старается поступить наперекор ей?

Но когда прискакал Уилл Баррет и она увидела, что лошадь и сам всадник покрыты серой пылью предгорий, испещренной бороздками стекавшего пота, она была так рада встретиться с ним, что чуть не расплакалась.

— Да, леди Иден, мы все живы и здоровы, — ответил он на ее быстрый вопрос, — только вот сэр Джон ранен в ногу и теперь шатается при ходьбе, словно пьяный, даже когда совершенно трезв. Поэтому он не видит смысла в настоящее время быть трезвым.

— Надеюсь, он достаточно трезв, чтобы до полудня командовать нашим отрядом? — В голосе де Жарнака послышались стальные нотки. — Поскольку для вас, Уилл, у меня есть поручение — скорее, даже не у меня, а у леди Иден. Вам придется стать опекуном вот этого маленького дьяволенка, который вцепился ей в руку. Уверяю, что за вас он уцепится еще сильнее. Проследите, чтобы с ним не приключилось беды. Найдите переводчика и постарайтесь выяснить, из какого он селения, где его дом. Если вам это удастся, проследите, чтобы он был доставлен туда! Ричард отсылает меня в Лимассол.