Лаура с невозмутимым видом выбралась из ванны, подошла к камину и принялась растираться полотенцем. Граф пытался не замечать ее наготы, но это было не так-то просто. Ведь он же не скопец! Длительное воздержание – не такое уж легкое испытание для мужчины его возраста.

Наконец Лаура накинула халат, и граф вздохнул с облегчением. Однако его ждало новое испытание. Лаура вдруг вытащила шпильки из волос, и по плечам ее рассыпались золистые локоны. Алекс слишком хорошо помнил то мгновение, когда она впервые распустила перед ним свои чудесные волосы. И сейчас он смотрел на нее и старался не думать о том, что произошло после этого.

– Я устала, Алекс… – протянула Лаура с томной улыбкой. – Устала ссориться с тобой. Неужели тебе это не надоело? В конце концов сегодня наша первая брачная ночь.

– Разве? А я думал, нет.

Словно не замечая того, что халат ее распахнулся, Лаура пересекла комнату и подошла к столу. Взяв с серебряного подноса ножку цыпленка, она поднялась на приступок огромной кровати и, усевшись на постель, принялась с аппетитом ужинать. При этом она время от времени поглядывала на Алекса, а тот, в свою очередь, не сводил с нее гневного взгляда.

– Смирись, дорогой, – пробормотала Лаура, вгрызаясь в цыпленка.

Граф прекрасно понимал, что спокойствие жены – не более чем притворство. И все же продолжал злиться.

– Надо было придушить тебя, когда ты была еще ребенком! – выпалил он.

– Ну и представь, чего бы мы оба лишились! – Лаура сидела, скрестив ноги по-турецки. Казалось, она не замечала, что почти раздета. – Было время, Алекс, когда ты счел бы нынешнюю ситуацию весьма пикантной.

– Это было до того, как я понял, кто на самом деле моя жена. До того, как я осознал всю меру ее вероломства.

Встав на колени, Лаура положила обглоданную косточку на столик и облизала каждый палец. Затем, выпрямившись, посмотрела на мужа. Посмотрела так, как смотрят на упрямых детей уставшие родители.

– О ты, король всех несчастных…

– Нет, только не это! – завопил Алекс, потрясая кулаками. – Не желаю, чтобы меня засыпали цитатами!

– Хорошо, – кивнула Лаура. – Чем бы ты тогда хотел заняться?

Он внимательно посмотрел на нее и процедил сквозь зубы:

– После того, как придушу тебя?

– Ты в самом деле этого хочешь? – Она ослепительно улыбнулась. Зубы у нее были белые и ровные, и граф вдруг подумал о том, что они, должно быть, еще и острые.

– В настоящий момент – именно этого.

Алекс по– прежнему злился -и в то же время любовался своей женой. В эти мгновения она была необыкновенно хороша.

– Но, Алекс, откуда такое желание?

Глядя на него, она думала о том, что он никогда еще не выглядел столь импозантно, пусть даже его шелковую рубашку намочил дождь и волосы растрепались.

– Откуда?… Ты еще смеешь спрашивать?!

– О гордость, лежащая в основе человеческой слепоты и косности, о гордость – извечное знамя дураков!

Граф вздрогнул и невольно сжал кулаки.

– Алекс, присядь, а то вена у тебя на шее сейчас лопнет. Что я такого сделала? Чем вызвала столь бурный гнев?

Она не могла поверить в то, что гнев его не утихнет, и ей просто не приходило в голову, что он может выбрать другую спальню, не ту, что предназначалась им как молодоженам. Она не предполагала, что муж вдруг развернется и уйдет.

И теперь Лаура, понурившись, сидела на постели. Граф уже в дверях заявил:

– Продолжайте развлекаться цитатами в одиночку, миледи. Я не желаю вас слушать!

Граф Кардифф, закаленный в боях офицер, способный, как ему казалось, найти выход из любой ситуации, вышел из (пальни своей жены с видом триумфатора – вышел, не удостоив ее напоследок и взглядом.

Он нашел убежище в одной из комнат для гостей.

Ни с одной из героинь столь любимых Лаурой романов ни разу ничего подобного не случалось. Их смелость всегда вознаграждалась, их очарование неизменно возводило их на пьедестал, и возлюбленные, которых героини поучали, неизбежно приносили им свои извинения. Мужчины роняли скупые слезы или, не стыдясь, рыдали; случалось так, что герои романов были готовы покончить с собой, думая, что не встречают взаимности, но чтобы поступать так, как поступил Алекс… Такого в книгах не случалось ни разу.

Героини, конечно, не всегда бывали добродетельны, но ни одной из них не случалось провести первую брачную ночь в одиночестве.

Впрочем, ни одна из героинь не действовала столь прямолинейно и глупо, как она.

Но ведь Алекс сам говорил ей о том, что она подарила ему веру, когда он уже изверился, и надежду, когда он уже и не мечтал ее обрести.

Если он считал ее способной на это, то почему же не считает способной быть ему женой? Да, она поступила неосмотрительно и готова была в этом признаться, но ведь поступки ее диктовались лишь желанием вытащить его из им же созданной тюрьмы. Лишь ради этой благой цели она устроила маскарад.