Боги увидели его колебания, сомнения и возобладали над его телом, чтобы показать истину и очистить его. Все стало ясно, Цин-чжао не нуждалась в иных доказательствах. Она повернулась к лицу, повисшему над терминалом.

– Видишь, боги противостоят тебе, – заметила она.

– Я вижу только, как Межзвездный Конгресс унижает твоего отца, – ответила Джейн.

– Я немедленно сообщу всем обитаемым мирам, кто ты есть, – сказала Цин-чжао.

– А если я не позволю тебе? – поинтересовалась Джейн.

– Тебе не остановить меня! – закричала Цин-чжао. – Боги на моей стороне!

Она выбежала из комнаты отца и кинулась к себе. Но лицо программы уже висело над ее собственным терминалом.

– Каким образом ты отправишь послание, если я не дам тебе этого сделать? – снова спросила Джейн.

– Я найду какой-нибудь способ, – сказала Цин-чжао и тут заметила, что вслед за ней прибежала Ванму. Девочка стояла у дверей и, затаив дыхание, ожидала приказов хозяйки. – Скажи Му-пао, чтобы она принесла сюда один из игровых компьютеров. Они не соединены с основным компьютером дома.

– Да, госпожа, – сказала Ванму и быстро ретировалась.

Цин-чжао повернулась к Джейн:

– Ну что, ты по-прежнему считаешь, что в силах помешать мне?

– По-моему, тебе следует подождать решения отца.

– Ты сейчас надеешься, что сломала его и отвратила его сердце от богов. Но ты увидишь, он придет сюда и возблагодарит меня за то, что я хорошо усвоила его уроки.

– А если нет?

– Он будет доволен мной.

– А что, если ты ошибаешься?

– Тогда я буду служить ему такому, каким он был прежде, – сильному и достойному мужчине! – закричала Цин-чжао. – А тебе никогда не сломить его!

– Его сломил Конгресс, еще до рождения. Я пытаюсь исцелить его.

В комнату вбежала Ванму:

– Му-пао принесет компьютер через пару минут.

– Что ты собралась делать с этой игрушкой? – спросила Джейн.

– Напишу официальный рапорт, – ответила Цин-чжао.

– А потом что?

– Распечатаю. И насколько возможно, распространю по всему Пути. Этому ты помешать не в состоянии. Так тебе будет до меня не добраться.

– Хорошо, ты расскажешь обо мне всем живущим на Пути, но это ничего не изменит. А если и изменит, неужели, ты думаешь, я и им не открою правды?

– Ты считаешь, они скорее поверят тебе, компьютерной программе, контролируемой врагом Конгресса, чем мне, одной из Говорящих с Богами?

– Да, я считаю именно так.

Цин-чжао даже не сразу поняла, что слова эти произнесла не Джейн, а Ванму. Она повернулась к своей доверенной служанке и приказала объяснить, что она имеет в виду.

Ванму словно подменили, из ее голоса бесследно исчезли всякие следы робости:

– Если Демосфен расскажет народу Пути, что Говорящие с Богами обладают скорее наследственным повреждением мозга, нежели каким-то определенным даром, не останется никаких причин, чтобы и дальше позволять им править нами.

Цин-чжао только сейчас начала осознавать факт, что не все на Пути с такой же охотой исполняют волю богов, как она. Ей никогда раньше не приходило в голову, что, может быть, она – одна из немногих одержимых желанием вечно служить богам.

– Что есть Путь? – вопросила за ее спиной Джейн. – Прежде всего боги, затем предки, потом люди, далее правители и, наконец, ты сам.

– Как ты смеешь говорить о Пути, когда пытаешься отвратить от него меня, отца и даже мою доверенную служанку?

– Попробуй представить себе на один миг, будто все, что я тебе сказала, чистая правда, – отозвалась Джейн. – Что, если истинной причиной твоих страданий являются замыслы жестоких людей, которые хотят пользоваться тобой, подавлять тебя и с твоей помощью точно так же пользоваться и управлять всем человечеством? Помогая Конгрессу, ты помогаешь угнетать человечество. Не может быть, чтобы этого хотели боги. А если я существую, чтобы показать тебе, что Конгресс лишился благоволения небес? Если боги желают, чтобы ты всей душой была предана и служила Пути? Сначала послужи богам, лишив власти продажных властителей Конгресса, которые предали волю небес. Затем послужи своим предкам, то есть отцу, отомстив за унижения палачам, которые надругались над вашими душами и превратили вас в рабов. Дальше послужи народу Пути, освободив их от предрассудков и пыток, опутывающих всю планету. Потом послужи новым, просвещенным правителям, которые придут на смену Конгрессу, и предложи им услуги мира, населенного людьми высокого разума. Предложи им совет и помощь от всей души, ничего не требуя взамен. И наконец, послужи себе самой, позволив лучшим умам Пути найти средство, которое исцелило бы тебя от желания проводить большую часть жизни в бессмысленных ритуалах.

Цин-чжао молча выслушала речь Джейн. Внутри ее крепла неуверенность, все звучало так разумно и логично. Откуда Цин-чжао знать, что хотят сказать ей боги? Может быть, действительно они послали программу-Джейн, чтобы освободить их. Может быть, Конгресс и в самом деле настолько продажен и опасен, как утверждает Демосфен, и давным-давно лишился расположения небес.

Но потом Цин-чжао поняла, что все это лживые, соблазнительные речи. Ибо только в одном она не могла усомниться – в звучащем внутри ее голосе богов. Разве она не ощущала чудовищного желания очиститься? Разве не радовалась, когда ее ритуалы успешно подходили к концу? Ее общение с богами – единственное, что не подлежало сомнению, и каждый, кто смеет отрицать это, кто собирается лишить ее гласа божьего, не мог быть никем иным, кроме как врагом небес.

– Я разошлю свое сообщение только Говорящим с Богами, – заявила Цин-чжао. – Если обыкновенные люди предпочтут восстать против богов, с этим ничего не поделаешь, но я лучше послужу им тем, что помогу Говорящим с Богами остаться у власти, и тогда весь мир, как и прежде, будет следовать воле богов.

– Это бессмысленно, – ответила Джейн. – Даже если все без исключения Говорящие с Богами поверят тому, чему поверила ты, ты все равно не сможешь разнести по Вселенной свое слово, если я того не пожелаю.