– Госпожа, – тихо произнесла Ванму.

– Позже, – нетерпеливо отмахнулась Цин-чжао.

– Если вы сделаете это, Джейн погибнет. Они отключат ансибли и убьют ее.

– То, что не живет, не способно умереть, – заявила Цин-чжао.

– Но ведь вы сейчас можете убить ее только потому, что она проявила к вам сострадание.

– Ее сострадание – сплошная иллюзия. Она запрограммирована на показное сострадание, вот и все.

– Госпожа, если вы убьете всякое проявление этой программы, ни единой частички ее не оставите в живых, тогда чем же вы будете отличаться от Эндера Ксеноцида, который три тысячи лет назад расправился с жукерами?

– Может, я ничем и не отличаюсь от него, – ответила Цин-чжао. – Может быть, Эндер тоже исполнял волю богов.

Ванму встала на колени рядом с Цин-чжао и, прикрывшись подолом платья, тихо заплакала.

– Умоляю вас, госпожа, не делайте этого! Вы творите зло.

Но Цин-чжао уже писала официальный рапорт Конгрессу. Он возник в ее уме сразу и целиком, ей даже не пришлось править текст, словно сами боги изложили в нем свою волю.

«Межзвездному Конгрессу. Под личиной писаки-предателя, известного как Демосфен, скрывается женщина, пребывающая сейчас на Лузитании или на пути к ней. Она обладает контролем над программой – или доступом к ней, – которая заразила все компьютеры-ансибли, следствием чего явилось отсутствие сообщений от флота и сокрытие источника распространения статей Демосфена. Единственное решение проблемы заключается в следующем: власть программы над передачами ансиблей может быть уничтожена путем отключения всех ансиблей от действующих компьютеров и последующего подключения их к новым, «чистым» компьютерам, причем все должно совершиться одновременно. На настоящий момент времени я в достаточной степени нейтрализовал программу, чтобы она позволила мне отослать данное сообщение и в дальнейшем не препятствовала вам разослать соответствующие приказы по всем обитаемым мирам. Однако никаких гарантий здесь быть не может, передачи в любой момент могут оборваться, поэтому предлагаю вам действовать как можно быстрее. Также я предлагаю вам установить определенную дату: например, ровно через сорок стандартных недель все ансибли без исключения должны быть отключены на период не менее одного стандартного дня. Все новые компьютеры-ансибли, подключенные к сети, ни в коем случае не должны ранее контактировать с каким-либо другим компьютером. Если вы немедленно перетранслируете это послание на остальные ансибли, снабдив его личным кодом, мой рапорт становится вашим приказом. Никаких дальнейших инструкций не потребуется, и влиянию Демосфена наступит конец. Если вы немедленно не примете меры, я снимаю с себя ответственность за возможные последствия».

Под рапортом Цин-чжао поставила имя своего отца и особый код, который в свое время он ей сообщил. Ее имя ничего для Конгресса не значит, зато к его мнению отнесутся с должным вниманием и уважением, а проставленный на сообщении код послужит дополнительной гарантией того, что оно будет получено всеми, кто выказывает особый интерес к докладам Хань Фэй-цзы.

Рапорт был готов, и Цин-чжао посмотрела в глаза висящему перед ней призраку. Положив левую руку на сотрясающееся от рыданий плечо Ванму и занеся правую над клавишей, служащей сигналом к началу передачи, Цин-чжао в последний раз бросила вызов программе:

– Ну что, воспрепятствуешь ты мне или нет?

Джейн ответила:

– Посмеешь ли ты убить раман, который не причинил никакого вреда ни одной живой душе, или позволишь мне жить?

Цин-чжао нажала «ввод».

Джейн склонила голову и исчезла.

Потребуется всего несколько секунд, чтобы послание было передано домашним компьютером на ближайший ансибль; оттуда оно немедленно разлетится по структурам Конгресса, раскиданным по всем Ста Мирам и колониям. Для каких-то компьютеров оно станет одним из многих и будет терпеливо дожидаться своей очереди, но кое-где личный код Хань Фэй-цзы возымеет силу, и кто-то тут же прочтет сообщение – может быть, уже читает, – поймет его неотложную важность и подготовит ответ. Если только Джейн не перехватит его.

Поэтому Цин-чжао ждала ответа. Может быть, ответ задерживался просто потому, что правители связывались друг с другом, обсуждали ее рапорт и быстро решали, как поступить. Возможно, именно поэтому дисплей ее компьютера оставался пустым, не подавая никаких сигналов об официальном уведомлении.

Дверь отворилась. Должно быть, это Му-пао с игровым компьютером.

– Положи его в углу, у северного окна, – не оборачиваясь, приказала Цин-чжао. – Может быть, он мне еще понадобится, хотя надеюсь, что нет.

– Цин-чжао…

Это был отец, а вовсе не Му-пао. Цин-чжао повернулась и немедленно опустилась на колени, чтобы выказать должное уважение и… свою гордость.

– Отец, я послала от твоего имени рапорт Конгрессу. Пока ты общался с богами, я нейтрализовала вражескую программу и отослала подробные инструкции по ее уничтожению. Сейчас жду ответа.

Она ждала похвалы отца.

– Ты это сделала? – еле выговорил он. – Не дождавшись меня? Ты связалась напрямую с Конгрессом, не испросив моего согласия?

– Ты совершал ритуал очищения, отец. Я исполнила за тебя твои обязанности.

– Но тогда… Джейн погибнет.

– Несомненно, – подтвердила Цин-чжао. – Не могу, правда, утверждать, восстановится ли тогда связь с флотом на Лузитанию. – Внезапно она обнаружила слабое место в своих рассуждениях. – Но ведь компьютеры флота также заражены этой программой! Когда связь наладится, программа сможет заново загрузиться в ансибли… Но тогда нам всего лишь придется повторить все заново, отключить ансибли и…

Отец не смотрел на нее. Его глаза были устремлены на дисплей терминала. Цин-чжао, в свою очередь, тоже обернулась.

Там высветилось сообщение от Конгресса, закрепленное официальной печатью. Оно было кратким и составлено в рубленом, казенном стиле: