– Вряд ли, – произнесла Джейн.

Над терминалом возникло ее лицо, словно окутанное дымкой космического пространства. Филотические лучи пронизывали ее голову насквозь.

– Я бы не стал утверждать это с такой категоричностью, – заметил Эндер. – Трудно поверить во что-то, пока это что-то не возникнет у тебя перед глазами. Только тогда невероятное становится естественным. Так вот, ты – существуешь.

– Чем бы я ни была, – добавила Джейн.

– Сейчас мы считаем, что ты самостоятельно существующая личность, – сказал Эндер. – Потому что мы были свидетелями твоих действий, которые мы привыкли называть волей и желаниями. Ты свободная личность, и все доказывает наши предположения. А если начать опровергать, то выяснится, что и мы сами вовсе не разумные существа. Если окажется, что в тебе нет ничего от личности, может возникнуть естественный вопрос: кто же тогда мы? Суть гипотезы заключается в том, что наша индивидуальная личность, которая делает нас самими собой, – не что иное, как филот, стоящий в центре внутренних филотических связей. Если мы правы, напрашивается следующий вывод: ты тоже должна обладать подобным филотом, и в таком случае следует выяснить, где он находится. Обнаружить филот – задача не из легких, сама понимаешь. Пока что ни одного филота нам обнаружить так и не удалось. А они должны быть, потому что косвенные доказательства налицо: филотические лучи существуют, и они ведут себя так, будто имеют две конечные точки, занимающие определенное местоположение в пространстве. Мы не знаем, где ты и с чем ты соединяешься.

– Если она точь-в-точь похожа на нас, то есть похожа на человека, – вывел Миро, – тогда ее связи могут перемещаться в пространстве и разветвляться – как, например, толпа вокруг Грего. Я поговорил с ним, и он описал, что чувствовал. Эти люди словно стали частями его тела. А когда они бросили его и последовали собственным устремлениям, ощущение было такое, словно у него ампутировали все, что можно. Вот это и называется филотическими связями. Я думаю, эти люди и в самом деле на какое-то время соединились с ним, они действительно начали следовать его воле, как, допустим, рука следует приказу мозга. Может, и с Джейн происходит то же самое: компьютерные программы связались с ней, а она объединилась с теми, кому верна. С тобой, Эндрю. Со мной. Или с нами обоими.

– Но где же она сама? – спросил в ответ Эндер. – Если она вправду обладает филотом – нет, если она и есть филот, – тогда он должен занимать особое место в пространстве. И если удастся вычислить его, может быть, мы сумеем сохранить его связи, даже когда компьютеры будут отключены. Может быть, мы сможем спасти ей жизнь.

– Не знаю, – признался Миро. – Она может находиться где угодно.

Он махнул рукой в сторону дисплея. Где угодно в пространстве – вот что он хотел сказать. Где угодно во Вселенной. А там, на дисплее, светилась голова Джейн, которую пронзали филотические лучи.

– Чтобы вычислить, где она находится, надо выяснить, как и откуда она взялась, – предположил Эндер. – Если она действительно филот, она с чем-то да должна соединяться.

– Все ясно, вы заделались детективами, которые намерены проследить дело трехтысячелетней давности, – усмехнулась Джейн. – Что ж, забавно будет понаблюдать за вами следующие несколько месяцев.

Эндер не обратил на нее внимания:

– Но чтобы выяснить это, прежде всего мы должны понять, как взаимодействуют филоты.

– Грего – физик, – напомнил Миро.

– Он работает над проблемой скорости света, – сказала Джейн.

– Он может взяться и за эту задачу, – возразил Миро.

– Я не хочу, чтобы он отвлекался на проекты, заведомо обреченные на провал, – ответила Джейн.

– Джейн, послушай, ты что, больше не хочешь жить? – спросил ее Эндер.

– Все равно ничего не получится, зачем понапрасну терять время?

– Она корчит из себя мученицу, – хмыкнул Миро.

– Неправда, – вспыхнула Джейн. – Я просто смотрю на дело с практической стороны.

– И поступаешь как обыкновенная дура, – отозвался Эндер. – Грего не может выдать нам теорию скорости света, просто сидя в камере и размышляя насчет физики света и так далее. Если бы это сработало, мы еще три тысячи лет назад научились бы обгонять свет, потому что в те времена над проблемой работали сотни и сотни ученых. Ведь именно тогда были открыты филотические лучи и принцип мгновенности Парка. Если Грего и решит эту проблему, так только в случае, если его вдруг осенит, если в уме он проведет какую-нибудь абсурдную аналогию, а такого, если он упорно будет долбить одно и то же, не случится никогда.

– Я знаю, – согласилась Джейн.

– А я знаю, что ты знаешь. Разве не ты мне говорила, что эту парочку с Пути ты посвящаешь в наши проекты только потому, что они необученные, интуитивные мыслители?

– Я просто не хочу, чтобы вы тратили время по пустякам.

– Ты просто не хочешь, чтобы мы прониклись надеждой, – заявил Эндер. – Ты просто не хочешь признать, что еще остался какой-то шанс спастись, потому что тогда ты начнешь бояться смерти.

– Я уже ее боюсь.

– Ты считаешь себя живым трупом, – сказал Эндер. – Это немножко не то.

– Уж я-то знаю, – пробормотал Миро.

– Поэтому, милая моя Джейн, мне плевать, видишь ли ты шанс выжить или нет, – подвел итог Эндер. – Мы будем работать над этим, и мы попросим Грего поразмыслить на эту тему, и, пока мы будем этим заниматься, ты передашь весь наш разговор своим знакомым с Пути…

– Хань Фэй-цзы и Си Ванму.

– Им, им, – кивнул Эндер. – Потому что они также могут подумать над этим.

– Нет, – сказала Джейн.

– Да, – произнес Эндер.

– Я хочу, чтобы, прежде чем я умру, мы нашли какой-то реальный выход из положения. Я хочу, чтобы Лузитания была спасена, чтобы Говорящие с Богами Пути наконец обрели свободу, чтобы десколаду усмирили или вообще уничтожили. И я не стану отвлекать вас на всякие невероятные проекты моего спасения.