Эшли все еще дулась из-за того, что ей не позволили участвовать в обсуждении самой важной проблемы из всех, какие когда-либо вставали перед ней. Кэтрин была чуть меньше обескуражена дурацким решением Хоуп, Скотта и Салли отодвинуть ее в сторону. Целый час она звонила куда-то по телефону и тихо с кем-то разговаривала, затем разыскала Эшли и объявила:

— Нам с тобой нужно провернуть одно дело.

Девушка стояла в кухне с чашкой кофе в руке и задумчиво смотрела в угол на миску Потеряшки. Ни у кого из них не поднималась рука убрать миску. Она чувствовала себя как пленник, которого привязали к мачте с завязанными глазами. Вокруг нее происходило что-то, непосредственно касающееся ее самой, но она этого не видела.

— Какое дело?

— Понимаешь, — тихо произнесла Кэтрин, — мне не очень-то нравится роль стороннего наблюдателя.

— Мне тоже.

— Я думаю, мы должны кое-что предпринять. То, что никому в этой семейке, похоже, не пришло в голову. — Кэтрин потрясла ключами от машины. — Поехали.

— А куда?

— Да так, надо встретиться с одним человеком, — ответила Кэтрин беспечным тоном. — Подозреваю, что это какая-то очень сомнительная личность.

Вид у Эшли был, очевидно, несколько озадаченный, потому что Кэтрин улыбнулась и добавила:

— Нам сейчас именно такой и нужен. Сомнительная личность. — Повернувшись, она направилась к автомобилю. Эшли последовала за ней. — Твоим родителям и Хоуп мы об этой поездке не скажем, — предупредила Кэтрин, выруливая на улицу.

Она прибавила скорость, время от времени проверяя в зеркале заднего обзора, не следует ли кто-нибудь за ними. Эшли сидела молча.

— Нам нужна помощь человека из другой среды, с другими взглядами на жизнь. К счастью, — вздохнула Кэтрин, — в нашем поселке у меня есть знакомые, которые знают кое-кого в этой среде.

У девушки было еще немало вопросов, но она предпочла их не задавать, полагая, что и так все скоро узнает. Но она не могла скрыть удивления, когда Кэтрин свернула на центральный бульвар, а затем выехала на федеральную трассу и погнала машину в том направлении, откуда они несколько дней назад приехали.

— Куда это мы?

— В небольшое местечко милях в сорока пяти отсюда, — небрежно обронила Кэтрин. — Ярдах в двухстах от границы между Массачусетским содружеством и великим штатом Вермонт.

— И что мы там найдем?

— Я уже сказала тебе, — улыбнулась Кэтрин. — Человека. Того сорта, который вряд ли когда-либо попадался тебе или мне ранее. — Улыбка на ее лице сменилась серьезным выражением. — А также, возможно, некоторую гарантию безопасности.

Кэтрин не объяснила, что она имеет в виду, а Эшли не стала расспрашивать. Однако она сомневалась, что можно так легко найти гарантию безопасности, даже на границе с Вермонтом.

Скотт покинул библиотеку, спеша выполнить намеченную программу.

История, о которой он узнал, была типичной для небольшого американского городка. В ней были намешаны слухи, намеки, преувеличения, завистливые домыслы, с одной стороны, и разрозненные достоверные факты и более или менее правдоподобные догадки — с другой. Такие истории обладают некоторой долей радиоактивной энергии, которая, может быть, незаметна невооруженному глазу, но способна заражать все вокруг.

— Вам необходимо учесть, — сказала библиотекарша, — что смерть матери О’Коннела была очень неприятным происшествием.

Скотт подумал, что «неприятное происшествие» — слишком слабое выражение, вряд ли передающее суть дела.

Бывает, что отношения между людьми взрывоопасны с самого начала, но по какой-то непонятной дьявольской прихоти они пускают корни и дают ядовитые плоды. Жизнь семьи, в которой рос Майкл О’Коннел, приводилась в действие вспышками гнева драчливого и почти все время пьяного отца. Мать после школы поступила в колледж, содержавшийся на муниципальные средства, и на первом же курсе отдала сердце соблазнившему ее темноволосому красавцу с судоверфей. Его внешность Элвиса Пресли, мускулистое тело, веселый нрав, хорошее положение на предприятии и спортивный автомобиль помешали ей разглядеть вскоре проявившиеся скверные черты его характера.

Ни один субботний вечер не обходился у О’Коннелов без визита полиции. В качестве свадебного подарка матери Майкла достались побои, сломанные руки, выбитые зубы, посещения травматологических пунктов и центров социальной помощи. Муж, в свою очередь, получил возможность наблюдать, как она размахивает у него перед носом кухонным ножом, а однажды заработал и перелом носа, который был неправильно выправлен и навсегда испортил его внешность. Это было рутинное и знакомое многим существование, складывавшееся из взаимных оскорблений, насилия и периодов примирения. Оно могло бы продолжаться вечно, если бы отец не свалился со стапелей, а мать не заболела.