– Мои люди уже полетели в Германию, чтобы допросить этого ученого, – сказал инспектор. – Мы оба с вами знаем, что на подобной конференции один ученый может легко попросить другого о штамме каких-нибудь бактерий, по какой угодно причине. Это ни у кого не вызовет подозрения.

– Вроде как попросить показать фото с последнего отдыха? – со смехом уточнила Барбара.

– Нет, не совсем так, – ответил Сальваторе. – Но ему не составит труда придумать какое-то объяснение своей просьбе – например, дипломная работа его студента, изменение собственных научных интересов… Это только два из тех возможных объяснений, которые он мог использовать в беседе с ученым из Гейдельберга.

– Но, черт побери, инспектор… Я хотела сказать, Сальваторе, как вы можете предположить, что эти ребята возят с собой образцы штаммов? Что у вас есть? Что Ажар попросил у этого мистера Гейдельберга… как его там зовут?

– Фон Ломанн.

– Ну да. Правильно. Ажар обращается с просьбой к фон Ломанну, и тот сразу выуживает из чемодана штамм кишечной палочки?

Сальваторе почувствовал, что ему становится жарко. Она или нарочно извращала значение его слов, или Марчелла неправильно переводила.

– Конечно, я не говорю, что профессор фон Ломанн имел с собой штамм кишечной палочки, – сказал он. – Но зерно профессор Ажар зародил именно на конференции, а когда Хадию похитили с помощью лондонского детектива, он придумал дальнейший план.

Услышав перевод Марчеллы, английский детектив замерла с сигаретой, не донеся ее до рта.

– Что вы такое говорите?

– Я говорю, что в моем распоряжении есть доказательства того, что похищение Хадии Упман было разработано в Лондоне, а не здесь. И эти доказательства я получил из Лондона. Этот лондонский детектив, который прислал мне информацию, хочет, чтобы я поверил, что человек, которого зовут Микеланджело Ди Массимо, разработал этот план здесь, в Пизе, и что его единственным помощником был Таймулла Ажар.

– Остановитесь-ка здесь на секундочку. Не существует никакого чертова пути…

– Но у меня есть документы, которые доказывают обратное. Множество данных, которые – если мы сравним их с данными, которые я получил раньше, – были изменены. Все это непросто, но я не дурак. Профессора Ажара обвиняют в убийстве. Но я подозреваю, что это не единственное его преступление.

Сержант раздавила сигарету тремя пальцами: средним, большим и указательным. Она курила так, что создавалось впечатление, что делает она это с самого рождения. И держала она сигарету совсем по-мужски. Сальваторе лениво подумал, уж не лесбиянка ли она. Потом подумал, не сложился ли у него в голове стереотип лесбиянки. А затем подумал, а почему он вообще что-то думает об этой любопытной англичанке.

– Не хотите поделиться, что заставляет вас так считать? Очень странные мысли, – сказала Барбара.

Ло Бьянко очень тщательно выбирал сведения, которые сообщал ей. У него есть банковская информация, которая противоречит информации, полученной из того же банка, но ранее. Это заставляет предположить, что кто-то где-то подделывает улики.

– Но пока я не вижу ничего, что вело бы к Ажару, – возразила сержант.

– Действительно, необходимо, чтобы компьютерный судебный эксперт разобрался со всем этим; но это можно сделать, и это будет сделано в конце концов.

– В конце концов? – Хейверс задумалась на некоторое время. – Ах да, вы ведь больше не занимаетесь похищением. Кто-то мне уже дал эту инфу.

Сальваторе подождал, пока Марчелла борется со словом «инфа». Когда же она, наконец, закончила перевод, сказал:

– Я думаю, вы согласитесь, что убийство – преступление более тяжелое, чем похищение, особенно когда похищенная девочка вернулась здоровой и невредимой и когда уже арестовано несколько предполагаемых участников. Всему свое время. Так мы работаем здесь, в Италии.

Барбара загасила сигарету. Делала она это очень нервно, и несколько хлопьев пепла упали на ее брюки. Она попыталась смахнуть их, но только еще больше размазала по брюкам. Она сказала «черт возьми» и «о, боже», после чего последовало:

– Насчет встречи с Ажаром. Я хотела бы перекинуться с ним парой слов. Вы можете это организовать, правильно?

Ло Бьянко кивнул. Он сделает это для нее, решил инспектор, потому что профессору надо было встретиться с офицером связи из его страны. Но Сальваторе чувствовал, что Барбара Хейверс знает об Ажаре гораздо больше, чем рассказала ему. И решил, что Линли сможет ответить на некоторые его вопросы, касающиеся этой странной женщины.

Действительность была такова, что Томас не знал, может ли что-нибудь спасти Барбару Хейверс и хочет ли он что-нибудь сделать для того, чтобы хоть как-то остановить то, что казалось абсолютно неизбежным.

С самого начала Линли сказал себе, что эта невозможная женщина не может работать в полиции. Она не признает авторитеты. У нее на плече татуировка величиной с танк. У нее отвратительные привычки. Очень часто она бывает абсолютно непрофессиональна, и это касается не только ее манеры одеваться. У нее хорошая голова, но в пятидесяти процентах случаев она ее не использует. А в половине случаев от оставшихся пятидесяти процентов, когда она использовала голову, та заводила ее в болото. Так, как это произошло сейчас.