Ь’:

шійся получить это званіе, был поражен неудачею своих честолюбивых замыслов, ходил всю ночь по дворцу, с разстроснным видом, и не говорил ни с кем из Русских, в иріемной Государя. Великій Князь Константин Павлович, не принимая никакого участія в управленіи страною, командовал польскими войсками. Совет управленія царства, под председательством Наместника, образовали шесть министров: государственный секретарь Игнатій Соболевскій, министр финансов — Матушевич, внутренних делъ—Мостовскій, просвеіценія и духовных делъ—Станислав Потоцкій, юстиціи—Вавржецкій, военный—Віельгорскій. К ним присоединен был, с титулом уполномоченнаго Императорскаго коммисара, тайный советник Новосильцов. Его назначеніе в Совет Царства, составленный из людей, большею частью принадлежавпшх к партіи враждебной всему русскому, было весьма естественно, но вскоре возбудило зависть и безпокойствіе Поляковъ.

Во время венскаго конгреса, аристократическая польская партія, во главе коей стояли князь Чарторысий и граф Людвиг Платер, составили проект конституціи, в котором на первом плане были выгоды дворянства; но Император Александр, отвергнув поднесенную ему на утвержденіе конституцію, приказал составить другую, (как уже сказано), особой коммисіи под председательством графа Осгровскаго (1П). Новая конституція во многом напоминала хартію Людовика XVIIT, но имела преимущество над нею в муниципальных и областных учрежденіях, устроенных?, лучше, нежели во Франціи. Монарху, особа котораго священна и ненарушима, были предоставлены права исполнительной власти : распоряженіе финансами, управленіе вооружен-

ными силами, объявленіе войны и заключеніе трактатов, назначеніе чинов по всем отраслям управленія, производство в чины, пожалованіе орденами и возведете в почетныя достоинства, помилованіе преступников и смягченіе наказаній. Сенат и камера депутатов разделяли с Монархом законодательную власть: сенат, числом в половину второй камеры, состоял из епископов, воевод и каштелянов, назначенных пожизненно Государем, а вторая камера—из 77-ми представителей от дворянства, по числу поземельных округов, и 51-го— от городских общин, всего 128-ми членов. В депутаты мог быть избираем каждый платящій подать в сто злотых (15 рубл. сер.), по достиженіи тридцати-летняго возраста, а в сенаторы назначались платяіціе подать в 2,000 злотых (800 рубл. сер.) и достигшіе тридцати пяти лет. Избирателями были все достигтпіе 21 года собственники, ксендзы, профессора и учители в общественньтх заведеніях, известные ученые и артисты. Сейм долженствовал быть созываем каждые два года, на тридцать дней, для сужденія о предлагаемых правительством про-. ектах законов; проекты, принятые обеими камерами, представлялись на утвержденіе Государя; в заключеніе совещаній, сейму было дозволено обращаться к Государю, чрез Совет Царства, с/ь донесеніем о вопросах, представленіях и желаніях своих. Конституція обезпечивала личность и собственность граждан и свободу печати, с тем, чтобы издан был особый закон для предупрежденія ея злоупотребленій. Пять ответственных министров, под председательством Царскаго Наместника составляли Совет управленія, a вместе с прочими сановниками Царства—общее собраніе Совета Царства Польскаго. В каждом восводстве, во главе

управленія быд совет, составленный ш депутатов от дворянства и 1’ородских обіл,ин.—Никакая тяжба не могла поступить на разсмотреніе суда первой инстанціи, небудучи представлена мировому судье, обязанность котораго заключалась в примиреніи тяжущихся; для решенія дел, не превосходящих ста злотых, были учреждены суды во всех городах и общинах; дела выше пятисот злотых подлежали решенію судов первой инстанціи (Sijdy Ziemskie, Sady Zyazdowe), и кроме ТОГО были учреждены суды уголовные (S^dy Grodzkic). Дела, решенныя в этих судах, поступали по аппсляціям в суды второй инстанціи; наконедъ—верховный суд в Варшаве, составленный по очереди из сенаторов и из членов от правительства, решал окончательно все гражданскія и уголовныя дела, кроме государственных преступленій. — Государственный бюджет, составленный Советом управленія и утвержденный Государем, должен был иметь силу, пока правительство не предложить новый (п).

Конституція, дарованная Царству Польскому, имела то преимущество пред многими, данными в других государствах, что была основана на учрежденіях уже существовавших в стране; в ней по возможности были соглашены древніе уставы с новейгаими понятіями о конституціонной монархіи, при чем приняты в соображеніе конституціи В мая (1791 года) и данная Наподеоном герцогству варшавскому. Сам нылкій республиканец Карно, в то время жившій в Варшаве, сознал, что конституція, дарованная неограничешіым Монархом, не могла быть составлена в более либеральном духе(18).

Император Александр, выехав из Варшавы, 18 (30) ноября, прибыл, в ночи на 2-е (Н-е) декабря, в Петербургу куда в предшествовавшіе дни собрались все Особы Царствующаго дома, Наследньтй принд виртембергскій и многіе из высших государственных сановников. На следующій день, прибыл Наследный принц нидерландскій (,а). Государь был встречен народом столь-же радостно, как и в предшествовав шем году ; но второе возвращеніе его из Парижа отличалось от перваго заметною персменою в его характере. По заключены перваго парижскаго мира, Александр, миротворец Европы, благодетель Франціи, явился с желаніем творить людям добро, с убежденіем в его возможности. Его взор был столь-же ясен, его улыбка столь-же приветлива, как в первые годы его владычества, когда единственною, заветною его целыо было идти по стопам Матери Отечества, Великой Екатерины. Прошло немного дней, и.... то, в чем был уверен Александр, оказалось мечтою. Властители, утвержденные им на иоколебленных престолах, едва-было не возстали против него за-одно с побежденною Франціей ; народы, избавленные им от лежащаго на них ига, требовали исполненія обещаній данных в роковое время борьбы с Нанолеоном; из среды возстановленнаго им польскаго народа раздавался ропот неудовольствія; в Россіи говорили с завистью о правах дарованных мятежным Полякам и с безпокойством о намереніях']» Государя расширить пределы буйной Польши. Так на ясном небе являются едва заметныя облака — предвестники бурей. Александр, недовольный всем, что окружало его, более и более удалялся от людей, более и более недоверял им. Обычная безмятежность его характера уступила место гневным порывам. Он сделался несравненно более взыска-тельным в отношеніи к военной дисциплине; запрещено было офицерам носить гражданское платье и приказано обращать вниманіе на строжайшее соблюдете установленной формы в одежде. Вместе с тем, были приняты меры к искорененію злоупотребленій, вкравшихся во все части государственнаго управленія. Статс-секретарь Молчанов, распоряжавшій важнейшими делами в теченіи нескольких лет, был отставлен и предан суду. Наряжена следственная коммиссія для разсмотренія действій управляющаго военным министерством князя Алексея Иван. Горчакова, который тогда-же был уволен от должности. Самбурскій, Приклонскій и друі'іе чиновники военнаго ведомства отданы под суд и разсажены по разным гауптвахтам. Само собою разумеется, что эти примеры стольже строгих, сколько и справедливых взысканій не могли водворить вдруг ни безкорыстія в чиновниках, ни правды в судах. Надлежало-бы усугубить иадзор за исполненіем законов. Такія вседневныя заботы, при всей своей важности, не могли привлечь на себя исключительно вниманіе Монарха, решителя судеб Европы. Принимая живое участіе в делах внешней политики. Александр, мало по малу, вверил все распоряженія по внутренней администраціи человеку безкорыстному, но грубому и суровому — графу Аракчееву, который сделался первым, или, лучше сказать, единственным министром. Мы говорим „единственнымъ“, потому что Государь, постепенно уединяясь, наконец стал принимать с докладами только одного Аракчеева, чрез котораго восходили на Высочайшее Имя представленія всех сановников, пользовавшихся званіем министров, но не имевших доступа к Императору. Современники этой эпохи говорят, что самые незлобивые люди теряли терпе-ніе, будучи принуждены иметь дело с кичливым врсменщиком, заставлявпшм их с сожаленіем вспоминать о ласковом обращеніи Государя с последним из своих подданных. Не то было при Аракчееве. Зимою, с четырех часов ночи, начинали іі нему съезжаться министры и другіе сановники. Дежурный адъютант, на доклад графу о прибытіи кого-либо из них, не получал никакого ответа, что значило: подождать. Нередко случалось, что и второму докладу служило ответом молчаніе графа, повидимому погруженнаго в занятіях за письменным столом своим. Наконецъ—в кабинете раздавался звук колокольчика, и граф, обратясь к вошедшему туда адъютанту, надменно произносил: „позвать такого-то!" Самая аудіенція была достойна пріема, и чем кто более оказал государству засдуг и пользовался милостью Государя, тем более подвергался грубостям высокомернаго Аракчеева (20).

Управленіе военною частью было преобразовано. Увеличеніе нашей арміи в последнія войны заставило разделить военную администрацію на две части и поручить каждую из них особому лицу: известный отличною службою и мужеством, столько-же сколько и благородством характера, Петр Петров. Коновницын, назначенный военным министром, получил в заведываніе хозяйственныя части, а самый близкій к Государю человек, с малолетства при нем неотлучный, князь Петр Михайловйч Волконскій, в званіи Начальника Главнаго Штаба, распоряжал всеми прочими делами прежняго военнаго министерства. Тогда-же назначены: генералъквартирмейстеромъ—генерал-лейтенант Толь; дежурным генералом — генерал-адъютант Закревскій. Инспекторами-же артиллеріи и корпуса инженеров остались занимавшіе тогда сіи должности: генерал барон Меллер-Закомельскій и генералълейтенант Ониерман (21).

Первое время по воаврашеніи Государя в Россію ознаменовалось высылкою Іезуитов из Петербурга.

Іезуиты, не раз уже успевавшіе пробраться в Россію, изгнанные при Самозванцах, потом вторично в 1688 году и в третій раз при Петре Великом в 1719 году, достались нам, вместе с возвращенною от Польши Белоруссісю, при Императрице Екатерине И-й. Великая Государыня, заставь там Іезуитов прочно водворенными, немедленно, в 177*2 году, предписала губернаторам составить список всех іезуитских монастырей и иікол, и „учредить особенное наблюденіе над Іезуитами, как над коварнейшим из всех латинских монашеских орденов, так как у них подчиненные ничего предпринимать не могут без разреіпенія своих начал ьников". Здесь очевидно подразумевалось безусловное подчиненіе Іезуитов Риму (22). Но когда, на следуюіцій год, Папа Климент XIV обнародовал декрет об упраздненіи Ордена, тогда Императрица, как будто изменив свое мненіе, повелела: „чтоб находяіціеея в белорусских губерніях Іезуитьт, оставаясь там по прежнему, продолжали преподавать в коллегіях своих юношеству науки" (аз). Таким образом Екатерина, покровительствуя усерднейших, но отвергнутых, слуг папизма, имела в виду нріобресть сочувствіе не только самих Іезуитов, но и всех поклонников Іезуитскаго Ордена, особенно многочис-ленных и ревностных в странах мало лросвещенных, каковы были Западная Россія и Польша. Последствіем того долженствовало быть разобщеніе интересов'!. Папы с интересами Католиков подданных Россіи, что подало-бы Великой Монархине средства ослабить нравственный интсрес главы латинской церкви и обратить просвеіценных и ловких Іезуитов в юрудіе покорное ея воле (24).