Шрифт:
– Да-а… Нет сынов Отечества… Остались одни дети лейтенанта Шмидта [11] .
Под удивлённым взглядом Григория закрыл бутылку, завернул в бумагу остатки колбасы и всё это, вместе с конфетами, положил в «дипломат» гостя.
– Забери. Может, где-то пригодится. А мой телефон забудь.
Глава девятая
Янкин надавил клавишу селекторного аппарата.
– Слушаю, Грегор Викторович, – ответила секретарь.
11
Дети лейтенанта Шмидта – (нарицательное) аферисты из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев».
– Пригласите ко мне Волкову из редакции информации.
– Хорошо. Больше никого?
– Если понадобится, я вам скажу, – с лёгким неудовлетворением произнёс Янкин. Секретарша работала недавно. После назначения руководителем телевидения Грегор Викторович сразу сделал чистку в ближнем окружении. Это вызвало осторожное недовольство. Самолюбивый Янкин стал прочесывать кадровую взъерошенность более частым гребнем. Взамен вычищаемых, его помощники приводили новых людей, большинство которых он не знал. Увидев на первом собрании Наталью, взволновался. Он даже хотел было поставить её во главе какой-нибудь редакции, но, вспомнив газету, решил повременить.
Вошла Наталья. Янкин невольно привстал. Попавшая в полосу света от верхнего плафона женщина показалась ему особенно красивой.
– Заходи, заходи. Кофе хочешь?
– Нет, – настороженно отказалась Волкова. Она догадывалась, зачем её вызвал Янкин. Недавно заменившая «комиссара» новая начальница Натальи Полина Парамонова вчера вечером при просмотре отснятого материала сорвалась на визг. Перегнулась в кресле, в сторону сидящего через два места оператора. Крикнула, словно тот был где-то вдалеке:
– Это как понимать? Ты слепой? Или, может, ты враг? Я же приказывала не снимать молодых!
Растерянный мужчина не успел ничего сказать – к руководительнице подошла Волкова.
– Зачем же вы так? Это я велела Валерию Сергеичу снять молодёжь.
– Вы?!
Парамонова в первых разговорах с Волковой попыталась Наталью, как и всех остальных, независимо от возраста, называть на «ты». Но увидев сначала сдержанно ледяную реакцию, а потом – явное нежелание Волковой откликаться на «ты», стала вежливей.
– А вы почему нарушили мой приказ?
– Иначе сорвали бы съёмку. Там была почти одна молодёжь.
– Мне придётся доложить руководству о нарушении дисциплины.
Видимо, Парамонова выполнила обещание.
– Ну, если не хочешь кофе, я, с твоего позволения, причащусь коньячком.
Янкин пошёл к сейфу.
– Может, ты тоже?
Увидев отрицательный взмах руки, налил из пузатой импортной бутылки в небольшую рюмку. Выпил, закрыл сейф. «Это что-то новое», – подумала Наталья.
– Как тебе Парамонова?
Волкова пожала плечами. Она решила подождать: пусть скажет о претензиях начальницы Янкин.
– Попросили взять, – вздохнул Грегор Викторович, пристально разглядывая стоящую перед его столом женщину. Прошло время, а Наталья стала только притягательнее. После увольнения из редакции думал: всё забудется. Но, увидев однажды Наталью по телевизору, стал с нетерпением ждать следующих передач, которые она вела.
Здесь Янкин встречал её редко – телевидение это не маленький коллектив газеты. Вызывать к себе – нужен серьёзный повод. Просто так не пригласишь – не того уровня редактор Волкова. Таких у него десятки. О существовании некоторых он даже не подозревал. Один на один были всего три раза – Янкин хорошо помнил каждый из них. Первый раз – после собрания. Демонстративно взял под руку, при всех сказал: «Зайдите, Наталья Дмитревна». Увидел удивлённые взгляды окружающих, дружелюбно (тогда ещё не проявилась оппозиция) бросил: «Способные кадры вам отдали». В кабинете попытался вроде как по-товарищески обнять, но женщина мягко выскользнула.
Второй раз – когда получил докладную записку о пропаже отснятого материала про самоубийц. Волкова бесстрастно, механически повторяла предложенную шофёром версию. Проницательный Янкин чувствовал: здесь что-то не то. «Ты как Никулин в Бриллиантовой руке»: «Поскользнулся, упал, очнулся – гипс». Но сделал вид, что поверил.
Последний раз вот так же вдвоём они были месяц назад. Тогда он вызвал Наталью через «комиссара», предшественника Парамоновой, и поручил сделать передачу с участием «архитектора перестройки» Яковлева. Тот сам позвонил, просил об этом. Янкин не стал отказывать – они были из одной когорты. Передача получилась какая-то странная. Грегор Викторович был не просто хорошо знаком с «серым кардиналом». Он много знал о нём от разных людей, слушал его в различные периоды, знал манеру речи Яковлева. Особенно наступательную и погромную после провала ГКЧП. А тут на жёсткие, слегка прикрываемые вежливостью, язвительные вопросы Волковой отвечал какой-то тусклый старик с лицом обрюзгшего бульдога. Янкин заподозрил, что такое превращение создано искусственно, и намекнул об этом Наталье. Она обезоруживающе улыбнулась и ничего не ответила.
Пришлось материал дополнять старыми съёмками, делать передачу короче. Теперь Парамонова обвиняла Волкову в срыве задания.
– Садись. Почему ты проигнорировала приказ?
– А вы знаете, о чём приказ? Полина Аркадьевна, когда какая-нибудь группа едет на съёмки, запрещает снимать молодые лица.
– Как это? – поднял брови Янкин.
– Если мы едем на митинг сторонников Союза или на собрание, где люди требуют сохранить СССР, она приказывает: в кадре должны быть только старики…