Утром, строго настрого запретив Васику и Даше высовываться на улицу, я, осторожно приоткрыв дверь, выглянула в подъезд. Закрыла глаза и сконцентрировалась. Затем несколько раз выдохнула и осторожно открыла глаза. Ничего не произошло. Ни в какую черную дыру я не провалилась и никто на меня не прыгнул из мрака.

Только на секунду высвободив свое подсознание, я мгновенным усилием воли возбудила и притушила «второе зрение». Только секунда – но этого мне хватило, чтобы определить, что в подъезде все чисто. Никого нет.

Значит, соглядатай находится у подъезда. Или вовсе ушел. Но это – маловероятно; меня все-таки ни на минуту не отпускало ощущение стягивающегося вокруг нас кольца смутной опасности – с того самого момента, когда я засекла у подъезда первого соглядатая – Адольфа.

Определив, что в подъезде нет никого, я осторожно прикрыла за собой дверь, поднялась на последний этаж. Люк, открывающий ход на чердак, к счастью, оказался открытым. Выбравшись на чердак, я прошагала добрый десяток метров, задыхаясь от пыли и почти по колено утопая в зловонном слое голубиного полета.

На последний этаж соседнего подъезда я спустилась уже в полубморочном состоянии. Отдышалась, как смогла привела себя в порядок – мне очень мешала моя покалеченная рука и направилась к лифту – спокойно, будто я всю жизнь прожила в одной из квартир этого подъезда.

Когда я оказалась во дворе, в первую очередь я поискала глазами соглядатая. «Старый» – вспомнила я его имя.

Никого я не увидела. И только снова применив «второе зрение», обнаружила, что опасность исходит от машины, стоящей неподалеку от подъезда, где находилась квартира Васика – синей «девятки».

«На посту», – прошептала я и, быстро отвернувшись, пошла прочь со двора.

«Что же все-таки происходит? – думала я, сидя в фотостудии и щурясь от яркого света софитов. – Как мне разобраться в происходящем? Самый простой способ – покопаться в сознании одного из соглядатаев. Но когда мне выпал случай сделать это – у меня не получилось. Почему? Как будто кто закрыл сознание этого... Адольфа от возможного чужого телепатического вторжения. И этот кто-то, значит, предполагал опасность телепатического вторжения в сознание. А если он сумел поставить защиту на сознании своих людей, значит он и сам – экстрасенс? Такой расклад мне очень не нравится. И наводит на мысли...»

– А вот и я! – прервал ход моих размышлений радостный голос Карена Степановича.

Он вышел из-за ширмы. Руках у него был какой-то невообразимо навороченный фотографический аппарат.

– Вставай со стула, – бодро скомандовал он, – сейчас начнем съемку. Значит, объясняю, как это все происходит... Во-первых, расслабься...

«Как бы Васику не пришло в голову выбраться из квартиры по моему примеру – через чердак и соседний подъезд – и пойти за спиртным. Этому балбесу такое в голову вполне может стукнуть, – пришло мне еще не ум, – а о последствиях подобной самовольной отлучки из квартиры даже думать не хочется».

– Знаешь, что самое поганое в этой всей ситуации? – мрачно выговорил Васик, теребя в руках невероятно замызганную скатерть.

– Что? – спросила Даша, зажигалкой ворочая спекшиеся в пепельнице окурки – будто помешивала слишком горячее блюдо. Сигареты давно кончились и она искала окурок, который еще можно было докурить.

– А то, что из квартиры выйти нельзя, – сообщил Васик и снова понюхал коричневое пятно, расплывшееся по скатерти, – знаешь, как у меня голова болит? Мне бы сейчас хоть одну бутылку пива выпить – сразу легче бы стало.

Даша нашла наконец достойный бычок, закурила и с наслаждением затянулась.

– Что это у тебя на кухне кавардак такой? – неприязненно проговорила она, оглядываясь. – Грязь ужасная – просто помойка. Прямо дышать нельзя... Да оставь ты в покое скатерть! Чего ты ее в рот тащишь?!

– Я на эту скатерть пиво пролил вчера, – хрипло проговорил Васик, – если глаза закрыть и поглубже вдохнуть, кажется, что меня не скатерть у руках, а открытая бутылка с пивом. Ох, как выпить хочется.

Даша пожала плечами. Она проснулась только час назад и теперь чувствовала себя много лучше. Алкогольные пары из ее головы потихоньку выветривались.

«Все равно, – думала она, – теперь полгода к выпивке не прикоснусь. Это надо же так пить – двое суток почти была в бессознательном состоянии. С одной стороны это хорошо – не воспринимала окружающую меня ужасающую действительность, а с другой – прекрасно известно, что такой способ решения проблем – по меньшей мере – неумный. Зато сейчас я не одна. Со мной Васик, а в компании с ним не так страшно. Да и Ольга – она теперь уверилась окончательно, что то, что со мной происходит – совсем не плод моего больного воображения. А Ольга поможет. Только вот где она? Сказала, что будет только вечером. А сейчас всего-навсего – половина третьего дня. Сигареты кончились... А выйти никак нельзя – за домом следят. И кто знает, что случится, если я снова попадусь на глаза своим соглядатаям?»