– Впервые я согласна с Тайром, - сощурилась Леккер.
– Устами младенца.... Так что ты решил, Алас? Что предпримешь? Мой совет - забудь все это. Игры двора - не наше дело! В конце концов - есть СБ, пусть они разбираются в этих интригах - это их работа!

Изгой неопределенно помотал головой.

– Не знаю, - вымученно произнес он.
– Все это запутанно! Наверное, стоит поговорить со Стипсом, а дальше... пускай над этим голову ломают он и МагерТанк! Это... это... сложно! Аж голову ломит! Друзья, может кто из вас передать сержанту, что я хочу с ним поговорить? Только это должно быть... ненавязчиво. Думаю, за мной следят, и они не должны заподозрить меня в том, что я продолжаю мутить воду. Действительно, если все это лишь придворные игры, мне пора линять.

– Правильно решение, - поддержала Аласа, всегда рассудительная Тимма.

– А я сам передам Стипсу твою просьбу. И если... я не вернусь - поставьте мне памятник.

– Мученик, - нервно усмехнулась Ликер. Изгой же благодарно кивнул Викору.

На этом совещание клуба "влипших в неприятности" могло считаться закрытым.

Уже после отбоя, когда Тайр мирно дрых на верхней койке, лампы были погашены и лишь дежурные ночники освещали кубрик, в комнату, занимаемую Викором и Кенокетом вплыл приплюснутый дроид, с закрепленным на корпусе подносом с чашкой чая, тарелкой с котлетами и парой кусков прожаренного хлеба.

Заметив парящего робота, очень похожего на металлическую кастрюлю, Алас притворился спящим, однако каждая его мышца была готова к действию.

– Кенокет...
– сначала тихо произнес бот, а затем громче: - Кенокет! Встать!

– Сержант Стипс?
– удивился Алас, расслабляясь и садясь на кровати.
– Простите сержант, но ваши выходки с использованием дроидов, когда-нибудь доведут меня до истерики!

– Ничего страшного! Седее ты уже не станешь!
– голосом куратора произнес бот.
– Я же не мог явиться к тебе лично! Говори, что ты хотел мне передать и... ешь! Сегодня ужин у тебя чуть запоздалый! Однако никогда не знаешь, когда силы могут потребоваться.

Составив с подноса провизию, не на шутку проголодавшийся Изгой, однако, медлил с трапезой.

Всматриваясь в бока летающего робота, по совместительству служащего своеобразным коммом-передатчиком между Стипсом и кадетом, Кенокет пытался выстроить в голове стройную последовательность предложений, чтобы рассказ звучал емко и правдоподобно.

– Не томи, Кенокет!
– прервал размышления Аласа сержант.
– Или ты думаешь, у меня есть время болтаться здесь с тобой всю ночь?!

Алас вздохнул и все же решился выложить Стипсу все начистоту. Однако риск был высок! Бездоказательно обвинять Прайма в преступлении против империи - было опасно! И если слова Изгоя посчитают клеветой, его вполне мог ждать трибунал и казнь! Не говоря уже о вечном позоре...

Пять минут трепета, несколько десятков слов и вот уже голос Стипса произносит заветную, первоприходящую на ум, ошарашенную фразу:

– Ты в этом уверен, Кенокет?!

И в который раз Аласу пришлось отвечать:

– Да сэр! Я все видел собственными глазами...

Наступила томительная тишина. Изгой уже мысленно представлял себе как Стипс набирает номер штаба СБ, и не обязательно для того чтобы рассказать историю с Праймом. Скорее всего, именно Аласа теперь привлекут к трибуналу за клевету на высшего дворянина, могущественней которого на Риллаке только сам император!

Однако спустя минуту, сержант вышел из ступора и хмуро, упавшим голосом, будто это говорит и не жестокий, стальнохарактерный куратор второго отряда, произнес:

– Это плохие вести, Кенокет. Очень плохие. Глава академии предвидел нечто подобное. В этом вопросе мы полностью обложены со всех сторон. Введенный в дезинформацию император даже слушать не желает МагерТанка. В СБ, так же скептически относятся к его словам. Если де Крол действительно замешен в этом деле, то нам будет очень сложно пробиться сквозь пелену из его интриг. Но это уже не твое дело, Кенокет! Мой приказ будет четок и недвусмысленен: забудь все что знаешь и не вмешивайся в это дело! Теперь от тебя уже ничего не зависит! Считай это все дурным сном! Ясно?!

– Да сер, но...
– Изгой дернулся вперед, чуть не опрокинув тарелки с едой.

– Никаких "НО"! Ты выполнил свой долг, теперь настал черед других поработать!

– А как же мой арест, сэр? Обучение?

Стипс сначала буркнул что-то невразумительнее, а затем более четко ответил:

– Ладно! Считай, что с завтрашнего дня все ограничения сняты. Ты вернешься к обычному расписанию занятий. Прайм, возможно, немалый интриган, но слово свое всегда держит. Думаю, если ты не станешь больше совать свой нос в его дела, то тебе ничего не угрожает. Все, Кенокет, разговор наш с тобой окончен. Ешь и ложись спать. Завтра жду тебя на зарядку, как и остальных. И поверь мне - ты еще пожалеешь о том, что отказался от казарменного ареста.