– Может, обычно так и бывало, но теперь-то ее ищет милиция и найти почему-то не может.

– Объявится! Надоест жить в чужой квартире – и объявится.

– Она что, не в курсе, что у нее отец погиб? Газет не читает?

– Может, и не в курсе. Лизка газету отродясь в руки не брала.

Нина так разгорячилась, что совсем забылась и выпалила:

– Да Лизка никуда не исчезала, я точно знаю. Тут она, в Москве.

Я подалась вперед и вкрадчиво спросила:

– Вы с ней встречались?

Нина уже сообразила, что сболтнула лишнее, но отступать было некуда, и она нехотя призналась:

– По телефону разговаривала. Она мне вчера звонила.

– И что хотела?

– Елену спрашивала. Собиралась в офис приехать.

– Зачем?

– Деньги кончились. Хотела у Елены поклянчить. Лизе каждый месяц выдается определенная сумма, но она вечно сидит на мели. Не умеет с деньгами обращаться, и они у нее не держатся.

– Она вам все это сказала? У вас такие доверительные отношения?

– Отношения у нас с ней очень хорошие. Мы же столько лет с ней знакомы! Мне семнадцать было, когда я с Андреем Егоровичем работать начала. А сказала она мне это потому, что Елены на месте не оказалось, и вернуться в офис она обещала только к восьми. Я Лизке так и объяснила.

– А она?

– Собиралась к этому времени подъехать.

– Приезжала?

– Приезжала, но я ее не видела. Вчера у меня на вторую половину дня был талон к зубному, и я ушла с работы перед обедом.

– Откуда же знаете, что она приезжала?

– Этого нельзя не заметить. После каждого ее визита в офис нужно вызывать бригаду уборщиков. В этот раз было все то же самое. Пришла на работу, а на столе у меня чашка с недопитым чаем и огрызки печенья. По всей комнате конфетные фантики разбросаны. Между прочим, Лизкиных любимых. Она их как семечки грызет. А в пепельнице окурки и пустая пачка от «Вог». Такое свинство только дочь патрона может устроить, никто другой не решится.

– А может, это Елена?

– Смеетесь? Елена никогда не позволит себе такого – она слишком аккуратна. И потом, она не курит, а Лизка смолит без передыху, и именно «Вог».

Глава 11

Следующий день начался с уже привычного звонка Гериной матери. Ничего утешительного она мне сообщить не смогла: Герасим по-прежнему балансировал между жизнью и смертью. Настроение мое после этого разговора лучше не стало, но сидеть и киснуть времени не было. У трудового люда рабочий день уже начался, а значит, и мне тоже нечего было лениться. Если я хотела помочь другу, нужно было нестись в институт, где арендовала площади фирма Фризена, и пытаться разговорить охранника на первом этаже.

– Можно вас на минутку?

Охранник не спеша опустил газету и с нескрываемым недовольством воззрился на меня. В этот день на первом этаже бывшего института дежурил уже другой человек, но и он, подобно своему коллеге, нисколько не интересовался снующими мимо него людьми и предпочитал проводить рабочее время за чтением прессы.

– Извините, что надоедаю, но мне очень нужна помощь, – жалобно проблеяла я, сопроводив свои слова самым умоляющим взглядом, на какой только была способна. А я, могу сказать это без лишней скромности, при необходимости способна на многое, поэтому ничуть нем удивилась, когда хмурое лицо дежурного прояснилось, и он вполне миролюбиво пророкотал:

– Помощь? Какая помощь?

Напустив на себя смущенный вид, я сбивчиво залопотала:

– Разрешите задать вопрос… он может показаться странным… но тут дело не совсем обычное…

Охранник оказался мужиком не злым и при виде моих наполнившихся слезами глаз разом утратил свою суровость:

– Господи, да что случилось-то? Говори толком!

– Понимаете, у меня пропала сестра… она младше меня, совсем еще девчонка… и вдруг исчезла… нигде нет, представляете… а тут вдруг мне сказали, что видели, как она входила в это здание… это было позавчера… вечером… часов в восемь-девять.

Рассказывая байку о сестре, я имела в виду, конечно же, Лизавету. Приход Лизы в офис отца очень заинтересовал меня, так как по времени совпадал с роковым звонком Герасиму. Ситуация требовала уточнения, а поскольку соваться снова на девятый этаж смысла не имело, то я решилась попробовать разговорить охранника внизу.

– Ох ты, горе какое! – посетовал дежурный, причем так искренне, что я расчувствовалась, и слезы сами собой градом повалили из глаз.

Заметив, что я плачу, несчастный мужик совсем растерялся и неловко забормотал: