Люся замедлила шаг и бросила через плечо:

– А я никому на слово не верю. И тебе в том числе!

– Учтем, – процедила я, поворачиваясь к ней спиной и усаживаясь в машину. Пока не свернула за угол, в зеркало хорошо было видно, что тяжелая ноша не мешала недоверчивой Люсе время от времени останавливаться и смотреть мне вслед.

– Проверяет, мать твою, – процедила я, вдавила в пол педаль газа и понеслась в направлении Москвы. Делать мне в этом поселке больше было нечего. По крайней мере, пока.

До вечера оставалась еще уйма времени, и нужно было чем-то себя занять. Конечно, по большому счету, следовало бы попристальнее приглядеться к дамам, до недавнего времени столь тесно окружавшим ныне покойного господина Фризена. В результате откровений, которыми меня осчастливила курьер Люся, у меня возникла новая подозреваемая. Секретарша Нина. Как оказалось, в день убийства она отсутствовала на работе всю вторую половину дня. Правда, повод был уважительный. Девушка ходила лечить зубы, но это еще требовалось проверить. Кроме того, в несколько ином свете предстала и Лизавета. Возможно, при более тщательном рассмотрении окажется, что она не так уж и любила своего отца. В общем, передо мной открылись новые горизонты и непочатый край работы, но я решила не пороть горячку. Спешка хороша при других обстоятельствах, а здесь дело было серьезное. Лучше, если все спокойно уляжется в голове, и тогда завтра я уже буду точно знать, в каком направлении двигаться. Но это все будет завтра, а сейчас я ехала к Москве, и до вечера мне нужно было чем-то себя занять. Желательно, интересным. Я улыбнулась и схватилась за телефон.

Звонила я в академию генеалогических изысканий. Конечно, времени с момента подписания договора прошло не так много, и никаких результатов могло еще не быть, но я все равно позвонила. Как ни странно, в академии моему звонку не удивились и даже сообщили, что все готово, и я могу приехать. Известие настолько заинтриговало меня, что я отшвырнула трубку на соседнее сиденье и прибавила газу.

Влетев в квартиру, я в панике заметалась по комнатам. Если мне не хотелось испортить себе удовольствие, к собственному внешнему виду и выбору туалета следовало подойти творчески, а времени на этот процесс отводилось мало.

– Лучше всего белое. Нечто простое и целомудренное, – невнятно бормотала я, погрузившись по пояс в безразмерный платяной шкаф. – Никакой экзотики, никаких кричащих тряпок. Сегодня я должна выглядеть воплощением самой невинности с наивными детскими глазами. Этакая беззащитная сиротка… Апчхи! Господи, откуда здесь столько пыли? Вроде чистила все недавно… Неужели он садист и возьмет грех на душу, обидит сироту… Апчхи!

Я нервно шуровала в шкафу, придирчиво перебирая многочисленные наряды и тут же отвергая их один за другим. Наконец сдернула с вешалки белое платье из хлопка с шелковой нитью и задумалась. Вроде то, что требуется. Скромный вырез, обнаженные руки, гладкий лиф. Все очень достойно, строго, и никаких вульгарных декольте. Впечатление портили лишь два глубоких разреза по бокам юбки, открывавших при ходьбе ноги почти до середины бедра. Я нахмурилась, прикидывая, как поступить, и после нескольких минут тяжких раздумий в конце концов вынесла решение:

– Ничего страшного. Капля провокации делу не помешает. Когда совсем уж постно – так тоже плохо.

Собралась я в рекордно короткий срок, но на конечном результате это не отразилось. То, что я не прогадала, стало ясно с первой секунды встречи. Едва с загадочной улыбкой на устах и потупленными глазами появилась в кабинете, как с его хозяином случился легкий шок. Авторучка выпала из рук и покатилась по столу, оставляя на дорогущей зеленой коже безобразные зеленые следы. А владелец даже не заметил нанесенного его добру ущерба, потому как сидел с отвисшей челюстью и глупо вытаращенными глазами.

«Конечно, – мысленно усмехнулась я, – в нашу предыдущую встречу я выглядела совсем иначе, и теперь ты снова ожидал увидеть вульгарную девицу, выскочившую замуж за мошну с деньгами».

– Добрый день, – еле слышно прошелестела я и, взмахнув ресницами, посмотрела на хозяина кабинета.

– Добрый. Проходите… пожалуйста, – запинаясь, сказал он, неопределенно поведя рукой в сторону кресел.

– Спасибо, – прошептала я. Усаживаясь с большой осторожностью, чтоб проклятые разрезы не распахнулись случайно, не открыли бедра и, не дай бог, не испортили впечатление. К счастью, все обошлось. Я благополучно приземлилась, благонравно сложила руки на коленях и смущенно спросила:

– Вы исполнили то, о чем я просила?

Президент нервно мотнул головой, стряхивая наваждение, и преувеличенно деловито зашуршал лежащими перед ним бумагами.

– Сделали все, что смогли. К сожалению, архивы обеих семей не сохранились в полном объеме. Пришлось собирать по крохам.

Он вышел из-за стола и протянул мне несколько сколотых скрепкой листов. Я одобрительно кивнула и тут же забыла о нем, с головой погрузившись в чтение:

«Батурины… старинный род, берет начало от черниговского боярина Батуры, перешедшего на службу к московским князьям в 1342 году… В Первопрестольной судьба Батуриным благоприятствовала. Мужчины служили, успешно делая карьеру… за преданность и отвагу получали чины и звания, приносившие им уважение в обществе и материальное благосостояние… выгодно женились, удачно выдавали замуж сестер и дочерей… в результате Батурины породнились со многими известными фамилиями. Нарышкины, Гагарины, Апраксины, Голицыны… все они приходились Батуриным родней разной степени дальности…»

Интересно, но к нашему расследованию все это имеет весьма косвенное отношение… Ага, вот!

«Усадьба Озерки… родовое имение младшей ветви Батуриных. Последний владелец – князь Николай Васильевич. Согласно семейной традиции пошел по военной стезе, подростком поступив в Пажеский корпус, самое привилегированное учебное заведение своего времени. В семнадцать лет выпустился офицером в гвардию с похвальной записью в послужном списке и начал делать карьеру.

Она у юного князя складывалась блестяще. К тридцати годам князь Николай – уже полковник и помощник командира гусарского полка. Никто не сомневался, что в скором будущем Батурина ждет генеральский чин, но неожиданно для всех Николай Васильевич подал в отставку и покинул столицу. Внезапный отъезд князя был связан с кончиной его отца, Василия Борисовича. Старый князь унаследовал от родителей значительное состояние, получив во владение крупные имения в Московской, Калужской и Рязанской губерниях, но так как ни умением вести дела, ни бережливостью он не отличался, то уже к моменту рождения сына Николая часть громадных земельных угодий была им распродана. Легкомысленного Василия Борисовича потери не огорчили, и он продолжал жить на широкую ногу, безрассудно проматывая некогда изрядное состояние.