Шрифт:
Георгу Гервегу
Перевод А. Голембы
«Сова изучала пандекты…»
Перевод Т. Сильман
Силезские ткачи
Перевод В. Левика
Наш флот
Перевод В. Левика
(Навигационные стихи)
Когда-то вам пригрезился флот. Мы весело выплыли в море. Попутный ветер надул паруса, И мы понеслись на просторе. Фрегатам дали мы имена, Увенчанные славой. Гофман фон Фаллерслебен{188} и Прутц{189} Возглавили строй величавый. Поодаль бежал люгерок Фрейлиграт. Над ним, как месяц пригожий, Сиял царя мавританского бюст (Тот месяц был чернокожий). И Майер, и Пфицер, и Келле, и Шваб Поплыли грузно и гордо. На каждом, с дубовой лирой своей, Торчала швабская морда. За ними шхуна Бирх-Пфейфер{190} плыла — Краса морского семейства. На ней черно-красный с золотом флаг Германского адмиралтейства. На реи мы лазили, на бушприт, Карабкались по тросам. Мы были в куртках, в широких штанах Подобны заправским матросам. Иной любитель домашних чаев И семьянин по призванью Стал ром тянуть, жевал табак И сыпал отборной бранью. У всех началась морская болезнь. На Фаллерслебене вскоре, На старом брандере — каждый блевал, Уж так полагается в море. Как дивно мы грезили! Целый бой Во сне провели мы победно. Но утром, чуть солнце взошло, наш флот, Как сон, растаял бесследно. Мы, растянувшись, лежали опять В отечественной постели, Зевали, и протирали глаза, И хором загалдели: «Земля кругла, какого рожна Мутить спокойные воды! Объехав мир, к началу пути Приходят всегда мореходы». Новый Александр
Перевод В. Левика
I
Есть в Фуле король. От шампанского он Пускает слезу неизменно. Лишь только выпьет шампанского он — И море ему по колено. И, рыцарский созвав синклит, Пред всей Исторической школой{192} Тяжелым языком бубнит Властитель развеселый: «Когда Александр, македонский герой, С немноголюдной ратью До Индии прошел войной, Он пить созвал всю братью. Так жажда мучила его В походах от боя до боя, Что запил он, празднуя торжество, И помер от запоя. Вот я — мужчина покрепче, друзья, И дело продумал до точки: Чем кончил он, тем начал я — Я начал с винной бочки. Когда хлебнешь, к боевому венцу Быстрей находишь дорогу: За чаркой — чарка, и, смотришь, к концу Весь мир покорен понемногу». II
Сидит наш второй Александр и врет Среди одурелого клира; Герой продумал наперед План покорения мира. «Эльзаслотарингцы нам свояки. Зачем тащить их силой? Ведь сами идут за коровой телки И жеребец за кобылой. Шампань! Вот эта страна мне милей — Отчизна винограда! Чуть выпьешь — в голове светлей И на душе отрада. Там ратный дух мой пробудится вновь — Я в битвах смел и пылок: И хлопнут пробки, и белая кровь Польется из бутылок. И мощь моя брызнет пеной до звезд, Но высшую цель я вижу: Хватаю славу я за хвост И — полным ходом к Парижу! Там будет отдых — решено! Ведь на заставе, у арки, Без пошлины пропускают вино Какой угодно марки». III
«Наставник мой, Аристотель мой{193}, Был попик, но не в Париже, А в дальней колонии. Он носил На курточке белые брыжи. Он как философ являл собой Всех антитез сочетание, И по своей же системе — увы! — Он дал мне воспитанье. Ни рыба, ни мясо — двуполым я стал, Ни женщина, ни мужчина! Из диких крайностей наших дней Дурацкая мешанина. Я не хорош, но я и не плох, Ни глуп, ни умен, понятно, И если сделал шаг вперед — Тотчас иду обратно. Я просвещенный обскурант, Ни жеребец, ни кобыла, В любви к Софоклу и кнуту Равно исполнен пыла. Господь Иисус — мой надежный оплот, И Вакх у меня не в загоне. Так два антитезные божества Слились в единой персоне». Романское сказание
Перевод О. Румера