Да и не сказать, чтоб было очень бедно внутри особняка. Обладая вкусом и бережливостью, можно и при небольших средствах создавать в скромном дому подобие рая, иметь свой, неповторимый уют.

Вкуса у хозяйки было предостаточно, а бережливость иногда граничила со сверхрасчётливостью. Что, однако, ни на ком не отражалось дурно, даже на дворовых людях. Более того, почти всю дворню учили игре на музыкальных инструментах. Ушедший безвременно писарь учил.

Долгими зимними вечерами садовник Афанасий играл на клавесине простенькие задушевные мелодийки, а остальная дворня подыгрывала ему — кто на чём.

Иногда, в особенно морозное время, весь крепостной люд усадьбы, насчитывавший не более двух десятков душ, распределялся по покоям, услаждая слух хозяев то оркестром балалаек, то звуками арфы. Там же и спать оставались волею сердобольной хозяйки. Не гнать же их на мороз после концерта и чая. Укладывались, правда, на полу, но зато в уюте и в тепле.

Когда морозы не свирепствовали, можно было выйти в сад, напоминавший белую ажурную беседку, посмотреть на пушистые ветви, чуть пригнувшиеся от снега, послушать трели почтового колокольчика, звучавшего в белом далеке. В изрядном далеке, ибо супруги ни от кого не ждали писем.

Ну, а летом, нежась в тени всё тех же деревьев, можно было вспоминать безвозвратно ушедшую молодость.

Раскидистая яблоня была в саду одна. Стояла она в окружении вишен и слив, а также огромных кустов шиповника.

Цветочные клумбы меняли свою окраску в зависимости от сезона: ярко-красные весенние тюльпаны уступали место розам, а те, ближе к осени, сменялись георгинами и флоксами.

Сад и видневшиеся в глубине его двухэтажные хоромы производили впечатление зажиточного имения. Супругам, однако, мечталось о большем. Хотя и настоящее положение вещей не очень сильно расстравивало их, не вызывало слишком уж бурных споров, ибо меж ними смолоду царили совет да любовь. Антонина Фирсовна была ещё красива, а её супруг солиден и в меру ворчлив.

Ворчать Болотников-старший любил.

— Молодому барину вместо цветов трёпки надо дать! — сказал отец семейства, отложив газету.

— Что ты такое говоришь?! — возмутилась мать. — Не смей позорить сына при собственных крестьянах!

Сергей Петрович привычно стушевался.

— То была шутка, разве не понятно?

— Тебе всё шуточки шутить да немыслимые прожекты городить, а ребёнок до сих пор не пристроен! Брось читать газеты, там ничего умного нет, лучше подумай, как помочь сыну…

— Женить его надо, и как можно скорее, а то шляется неизвестно где, снова ночью его не было… Сопьётся, не ровён час при такой жизни…

Антонина Фирсовна вскипела.

— Как тебе не стыдно! Снова фантазии? Петруша водки в рот не берёт, разве что наливочки иногда… И не так уж сильно он гуляет, другие больше в его возрасте куролесят…

Права была мать, не так уж и сильно гулял Пётр Сергеевич в свои двадцать два года.

Часу этак в двенадцатом, в самый разгар супружеской беседы, раздался стук в кованые ворота усадьбы. Болотников-старший нахмурился.

— О! Лёгок на помине! «Дитятко!»

Антонина Фирсовна кивнула садовнику.

— Чего стоишь, Афанасий? Иди, открывай!

— Слушаюсь, матушка барыня!

Садовник бросил инструменты, направился к воротам. Однако вместо «дитяти» за чугунными прутьями и завитками маячил силуэт капитана.

Садовник сперва пошёл к старому дубу, взял из дупла большой ключ. Затем приблизился к воротам, взглядом оценил внешность гостя. Не здоровяк, скорей наоборот, можно не бояться. Отпер замок.

— Вы кто такой будете? Как доложить?

Гость стал во фрунт.

— Штабс-капитан Заступников Фёдор Пафнутьич! В одних кругах моё имя известно всем поголовно, в других же, более патриархальных и менее открытых обществу, обо мне вряд ли слыхали. Ну, да ничего! Могу ли я войти, любезный страж?

Страж никогда не слышал таких длинных фраз, да ещё и в исполнении голодранцев.

— Мало ли кто что наплетёт…

Он смерил гостя взглядом ещё и ещё раз. Особо задержавшись на пучке линялых жиденьких волос, торчавших из-под воинской фуражки.

— Бумаги предъявите, не то мне придётся вышвырнуть вас вон…

— Что ж вы так невежливы со странником? — осведомился капитан. — Может быть, он голоден, устал…

Перехватив брезгливый взгляд садовника, остановившийся на потёртом кителе, гость воскликнул:

— А!.. Ну, так бы и сказали! Внешний вид мой погружает вас в сомнения? Другого я не ждал… Это в столице, чем убожее вояка, чем больше шрамов у него на лице, тем больше сострадания к нему и всяческого уважения… Хорошо-с! Вот вам бумаги. А я ещё раз устно представлюсь, пускай вам будет стыдно: штабс-капитан Заступников, герой пятисот кровавых сражений, обладатель многих побед и наград…