К концу июля Хелен научилась разборчиво и быстро писать карандашом и пользовалась записками, чтобы объясняться с людьми, не знающими пальцевой азбуки. К этому времени она открыла вопросы «почему» и «зачем» и стала почти докучливой в своей любознательности. В сентябре она научилась правильно употреблять местоимения, а потом и глагол «быть». Артикли она еще долго считала ненужными и не пользовалась ими. В сентябре 1888 г. она овладевает причастиями и причастными оборотами и пользуется ими не только правильно, но и явно предпочитает их. Вообще Хелен старается употреблять столь изысканный и изящный синтаксис, что у восьмилетней девочки это производит впечатление некоторой манерности.

Вот что пишет сама Хелен: «Я вспоминаю события лета 1887 года; в ту пору пробудилась моя душа. Я только и делала, что ощупывала руками предметы и училась называть их именами; и чем более я знакомилась с вещами и их значением, тем радостнее становилось мне жить, и тем большим доверием я проникалась ко всему окружающему меня».

Энн М. Салливан никогда не говорила с Хелен упрощенными предложениями, а всегда соблюдала правильный синтаксис, не опуская наречий, местоимений и т. п. Хелен, разумеется, использовала вначале упрощенные фразы, постепенно включая в них одни за другими добавочные элементы. Вот что Энн М. Салливан говорит о быстроте, с которой Келлер справилась с этой труднейшей задачей: «Мне кажется странным, что удивляются столь простой вещи. Конечно, так же легко сообщить ребенку название понятия, уже ясно предстоящего его душе, как и название какого-нибудь предмета; вообще было бы Геркулесовой работой заучивать слова, если бы в душе ребенка не было уже соответствующих представлений». А ведь усвоение всех сложных правил грамматики и логики языка, которое Хелен выполнила за время с марта 1887 по сентябрь 1888 г., было еще несравненно большим достижением, чем усвоение словаря и символических значений.

Овладев пальцевой азбукой и письменностью, десятилетняя Хелен стала учиться говорить, освоив правильные движения губ и гортани. Она овладела и этим умением — таким непростым даже для слышащих детей. Да, сегодня существуют методики обучения речи глухих детей, но почти все они предполагают использование более или менее сложной техники. Хелен Келлер научилась говорить без привлечения технических средств, только благодаря своему упорству и самоотверженному труду Энн. Энн М. Салливан говорила о Хелен: «Она учится, потому что не может иначе, точно также, как птица учится летать», — а птица имеет такую способность от рождения!

Еще через десять лет, в 1900 г., Хелен поступила в Рэдклиффский колледж, который закончила с отличием в 1904 г. И стала с этого времени неутомимой слугой всех несчастных. Келлер читала лекции для многочисленных и разнообразных аудиторий; она была советником и консультантом у ряда правительств и всей своей жизнью явила пример торжества духа над материей, силы воли над, казалось бы, непреодолимыми ограничениями.

Прошло столетие после того, как Хелен окончила колледж, но ее послание миру не потеряло актуальности и по сей день: каждый человек одарен. Важно лишь обнаружить и развить его способности.

Возможно ли повторить опыт Энн Саливан и Хелен Келлер сегодня? 70-е годы показали, что да, но речь, опять-таки, идет о «штучном» воспитании, основанном на принципах, которые невозможно перевести на массовую основу. На развитие способностей самой Хелен Келлер повлияли пять основных факторов: время, культурная среда, обстановка, поддержка и свобода выбора.

Что касается времени, то она, вероятнее всего, никогда бы не добилась успеха, попав в сегодняшние строго регламентированные школы с четким делением на классы. Ее обучение представляло собой преодоление препятствий — на что-то уходило больше времени, на что-то меньше, но всегда — ровно столько, сколько нужно.

Немаловажную роль сыграла и культурная среда, требующая умения говорить, читать и писать. Именно это и определило направления обучения Хелен. Писатель и специальный педагог Томас Армстронг кратко изложил этот принцип: «Культурная среда определяет, что считается «ущербным». и ребенок, которому в нашем обществе ставят диагноз «дислексия», навешивают ярлык «неспособного учиться», мог бы преуспеть в другой культурной среде».

Хелен Келлер училась, исходя из своих, крайне ограниченных возможностей получения информации извне. Если бы она проходила IQ-тест, то ее результат, наверное, был бы очень низким. Без участия Энн Салливан Хелен имела все шансы оказаться в учреждении для умственно отсталых, будучи при этом исключительно одаренным человеком. Поддержка Энн ощущалась всегда — она не бросала Хелен, даже когда у девочки случались дикие истерики и припадки ярости.

Наконец, у Хелен Келлер была свобода выбора (разумеется, после того, как она встретилась с Энн). В десять лет девочка решила научиться говорить, хотя никто ее к этому не понуждал. Потом она поняла, что должна получить высшее образование, хотя, наверное, могла обойтись и без него (как многие другие женщины в ее время).

«Жизнь — это или дерзкое приключение, или ничто», — когда-то сказала Хелен. И она — человек, превративший свою жизнь из ничего в дерзкое приключение — с полным правом может произнести эти слова, не боясь показаться банальной или слишком велеречивой. Хелен использовала свой шанс — и преуспела, доказав всей своей жизнью, что человек всегда остается человеком.

(род. в 1878 г. — ум. в 1927 г.)

Трудно найти российского художника, работы которого были бы столь же колоритными и жизнеутверждающими, как у Бориса Михайловича Кустодиева. Он создал мир народных праздников, веселья и бесшабашности, существующий рядом с миром тягот и лишений, нашедшим свое отражение на полотнах передвижников. В последние годы художник писал фантастические картины, которые в то же время были абсолютно реалистичны и составляли разительный контраст с живописью русского авангарда.