За два с небольшим месяца до президентских выборов 2004 года телеканал CBS News сообщил, что у него есть документы, доказывающие сомнительное поведение президента Буша в армии. Тогда казалось, что это может стать поворотным пунктом для кампании Джона Керри, который, согласно опросам, отставал от Буша. В среду программа 60 Minutes («60 минут»), которую вел Ратер, собрала огромную аудиторию. «Сегодня в нашем распоряжении имеются новые документы и новая информация о том, как президент служил в армии, и первое в истории интервью с человеком, утверждающим, что это он повлиял на то, чтобы устроить молодого Джорджа Буша в Национальную воздушную гвардию Техаса», — сказал мрачно Дэн Ратер, излагая факты.

Тем вечером, когда New York Times готовила передовицу, посвященную этой теме, юрист и правый активист Гарри Макдугалд написал сообщение на форуме консерваторов Freerepublic.com. Внимательно изучив шрифт документов, Макдугалд пришел к выводу, что история сомнительная. Он не стал ходить вокруг да около. «Я утверждаю, что эти документы — подделки, пятнадцать раз пропущенные через ксерокс, чтобы сделать их похожими на старые бумаги, — писал он. — Это нужно агрессивно доказывать» [106] .

Сообщение Макдугалда быстро привлекло внимание, и дискуссия о подделках перетекла в два других онлайн-сообщества, Powerline и Little Green Footballs, читатели которых быстро обнаружили в бумагах и другие анахронизмы. На следующий день вопрос о достоверности документов подняли журналисты авторитетного издания Drudge Report. А на следующий день, 10 сентября, агентство Associated Press, New York Times, Washington Post и другие СМИ опубликовали новость: сенсация CBS может оказаться ложной. 20 сентября президент CBS News опубликовал заявление: «Исходя из того, что мы знаем теперь, CBS News не может подтвердить достоверность документов… Нам не следовало использовать их» [107] . Хотя вся правда о военных заслугах Буша так и не была раскрыта, Ратер, один из самых выдающихся мировых журналистов, на следующий год с позором ушел в отставку.

«Ратергейт» стал частью легенды о том, как блоги и Интернет изменили правила игры в журналистике. Вне зависимости от вашего взгляда на эти политические события рассказанная история должна воодушевлять: активист Макдугалд с помощью домашнего компьютера раскрыл правду, выбил из игры одну из крупнейших фигур в журналистике и изменил ход избирательной кампании.

Но здесь упущен один важнейший момент.

За 12 дней между выпуском репортажа CBS и публичным признанием канала, что документы, вероятно, поддельные, другие вещательные СМИ выдали горы материалов. Associated Press и USA Today наняли профессиональных экспертов по документам, которые с лупой изучили каждую точку и каждую букву. Кабельные каналы выдавали новости по теме без перерыва. 65 процентов американцев — поразительный показатель — и почти 100 процентов политиков и журналистов уделили внимание этой истории [108] .

И CBS не мог позволить себе проигнорировать историю только потому, что этими источниками новостей пользовались многие из тех, кто смотрит CBS News. Макдугалд и его сторонники, возможно, и пустили первую искру, но понадобилось участие печатных и электронных СМИ, чтобы раздуть из этого огонька бушующий пожар, в котором сгорела карьера Ратера.

Иными словами, «Ратергейт» — это отличный пример того, как могут взаимодействовать онлайновые и эфирные медиа. Но эта история мало что, а то и вовсе ничего не говорит нам о том, как будут поставляться новости, когда эфирная эпоха совсем закончится, — а мы стремительно движемся к этому моменту. Нам следует задаться вопросами: как будут выглядеть новости в постэфирном мире? как они будут распространяться? какой эффект они будут иметь?

Если могуществом, позволяющим формировать новости, обладают не редакторы-профессионалы, а кусочки программного кода, то готов ли он к этой задаче? Если бы новостная среда была столь фрагментированной и открытие Макдугалда не смогло достичь широкой аудитории, то случился бы вообще «Ратергейт»?

До того как мы ответим на эти вопросы, стоит кратко вспомнить, откуда вообще взялась нынешняя система производства новостей.

В 1920 году Липпман написал, что «кризис западной демократии — это кризис журналистики» [109] . Они неразрывно связаны, и, чтобы понять будущее их взаимоотношений, нужно проникнуть в их прошлое.

Трудно представить себе, что было время, когда «общественного мнения» просто не существовало. Однако вплоть до середины XVIII века политика была уделом придворных. Газеты посвящали свои страницы деловым и иностранным новостям: заметку со сторожевого корабля из Брюсселя и письмо дворянина из Вены пускали в набор и продавали торговому сословию Лондона. Лишь когда возникло современное, сложное, централизованное государство, в котором жили граждане достаточно богатые, чтобы ссужать деньги королю, дальновидные чиновники осознали, что мнение людей, живущих за дворцовыми стенами, тоже имеет значение.

Возвышение публичного пространства — и новостей как средства его существования — отчасти произошло благодаря появлению новых, сложных социальных проблем: от транспортировки воды до угроз, стоявших перед империями. Эти проблемы выходили за пределы ограниченного индивидуального опыта. Свою роль сыграли и технологические перемены. В конце концов, способ передачи новостей глубоко затрагивает их содержание.

Устная речь всегда обращена к конкретной аудитории, но письменная речь и особенно печатное слово меняют все. Они сделали существование широкой аудитории действительно возможным. Способность обращаться к обширной, анонимной группе людей дала толчок эпохе Просвещения, а благодаря изобретению печатного станка ученые смогли абсолютно точно распространять сложные идеи и транслировать их аудитории, находящейся на огромном расстоянии. Поскольку страница одинакова для всех, начались активные дискуссии между людьми из разных стран, что было бы невероятно трудоемко в более раннюю эпоху господства рукописного текста.