Судя по всему, Вадим тоже. Ему, наверное, тоже некогда. Ну да, с его-то нанотехнологиями.

«Кстати, словечко какое забавное… И правда, Вадим же мне всю ночь пытался рассказать что-то очень интересное о своей работе. Только я ничего не поняла». Мысли все еще слегка путались в моей голове и поэтому фразировка и четкость мышления страдали. Но это ведь ненадолго? Верно? «А все-таки «нанотехнологии» — такое смешное словечко! Понапридумывают всякого. И-ик». Я помотала головой, как пони в зоопарке, надеясь, что так алкоголь быстрее выветрится из моих мозгов. Но это мало помогло.

«Ну и ладно. Не обязательно простой секретарше разбираться в нанотехнологиях.

И вообще, я — женщина. А женщине не положено быть очень умной — мужчины этого не любят».

Шампанское еще не совсем выветрилось из моей головы и я решила, что после такого сытного обеда нужно еще немного поспать.

Около моего номера одиноким тополем торчал Вадим с традиционно огромным букетом. Он печально пережевывал жевательную резинку, переминаясь с ноги на ногу. Насчет жевательной резинки — это он хорошо придумал. После перепоя — первое средство, лучше ментоловая.

Я подошла сзади и закрыла ему глаза ладошками. От неожиданности, он чуть не выронил букет и на одной ноге развернулся на 180 градусов.

— Добрый день, это я. — Я, как ни в чем не бывало, улыбалась, глядя ему в глаза.

— Добрый день. — Он тоже был мне рад. — Как вы себя чувствуете?

Мы снова перешли на вы, но меня это не смутило.

— Уже намного лучше — горячий обед творит чудеса.

— Значит, я опоздал. — В его голосе не было досады, а только неподдельная грусть. Мне стало его жалко.

— Опоздали. Но если вы хотите пригласить меня на обед, я соглашусь, просто чтобы составить вам компанию.

— Правда? — И радость его тоже была неподдельной. Положительно, этот человек меня все время радовал — никаких намеков на низменные желания вчера и только платонические чувства сегодня.

Приятно, черт побери, уехать на край света, чтобы там случайно встретить такой удивительный экземпляр, поколебавший мое стойкое убеждение, что все мужчины — негодяи и хотят всегда и везде только одного.

Мы спустились в ресторан, сели за тот же самый столик, за которым я только что так славно пообедала, и официант снова не выразил никаких эмоций по поводу того, что мадам собралась обедать во второй раз за прошедшие полчаса. А может, он это подумал?

За обедом мы болтали о всякой всячине — о ценах на бензин, о том, что прежний американский президент был законченным болваном, а нынешний — пока душка, а там видно будет, о турецкой жаре и падении нравов. Последняя тема была старше эпохи динозавров, и мы сошлись на том, что с тех же самых времен в мире ничего не поменялось — нравы продолжают падать.

Так прошло два часа. Вадим тоже понемногу пришел в себя после вчерашнего шампанского и теперь с удовольствием вспоминал нашу романтическую волшебную ночь. Я поддакивала, потому что это действительно была волшебная ночь.

— А не такой уж ты и «неолигарх», — мягко съехидничала я. После обеда мы снова решили перейти на ты.

— Я — бизнесмен. Это фамилия у меня такая, — сказал он голосом диктора, читающего программу передач на завтра. И мы оба расхохотались.

Обед закончился часов в пять. И поскольку договариваться об ужине прямо сейчас было глупо, то мы решили, что послеобеденная сиеста нам обоим сейчас не повредит. С этим и разошлись.

Я проснулась от негромкого стука в дверь. Стучала горничная, принесшая записку от Вадима. И, конечно, большой букет цветов. В записке было сказано следующее: «Как вы насчет похода в гости к моим друзьям? Веселье на всю ночь гарантирую».

Горничная продолжала стоять рядом и чего-то ждать. Наверное, ответа на записку. А может, чаевых. Выяснилось, что и то, и другое.

Я написала на обороте записке коротенькое: «Да, через час», вручила горничной пять долларов и отправилась в ванную.

Из зеркала на меня смотрело чужое лицо. Видимо, шампанское на ночь — это страшно вредно в моем возрасте. А может, в любом.

Мы неслись по ночному городу в неизвестном мне направлении.

Ночью дневная жара стихала и превращалась в легкую приятную теплоту, слегка разбавленную подогретым вечерним сквознячком. Но и это освежало измученную за день кожу.

Мы ехали по живописной дороге, освещенной огнями особняков и оранжевыми галогеновыми фонарями. У этих фонарей необыкновенно мягкий причудливый свет, и мне он очень нравится. Такой свет делает ночь яркой и таинственной, как маскарадная маска.