— Вам известно, что это такое, миссис Крюгер? Марихуана, завернутая в папиросную бумагу. Хорошо еще не РСР, а то находятся оболтусы, которые балдеют от собачьего транквилизатора. — Последнюю фразу он пробормотал под нос, скорее для себя, чем для Джуди. Привычными движениями полицейский обшарил остальные отделения бумажника и положил его на стол, к остальным вещам.

Джуди почувствовала, что он вперил в нее взгляд и не отводит его.

— Это было изъято у вашего сына при задержании. Согласно Уголовному Кодексу штата Вирджиния хранение марихуаны противозаконно, — голос его снова звучал официально. — Мне предоставлены полномочия предъявлять несовершеннолетним обвинения в менее тяжких преступлениях, граничащих с правонарушениями. Я изымаю данное вещество, и буду обязан внести соответствующую запись в дело вашего сына, которое ляжет на стол судьи по делам несовершеннолетних для вынесения вердикта. Но… — тут его тон смягчился, — вам повезло, миссис Крюгер. — В случае с вашим сыном я, в пределах предоставленных полномочий, не стану ходатайствовать о присоединении этого дела к обвинению в грабеже. Но вам советую позаботиться о том, чтобы ваш сын держался подальше от наркотиков.

— Спасибо, суперинтендант Доуз. Большое спасибо. Я непременно приведу Шейна в здание суда двенадцатого апреля. — Она взяла часы сына, перстень и бумажник со стола и положила в свою сумку.

— Нам нужно поговорить, Шейн, — сказала Джуди, когда ее сын, оказавшись дома, направился прямиком в ванную. Домой они ехали молча. Джуди была занята мыслями о предстоящем разговоре, нелегком, но неизбежном.

— Ну чего еще? — заворчал Шейн. — Никак не можешь оставить меня в покое. Я уже наслушался поучений, на один день хватит. — Однако он остановился и плюхнулся на кушетку.

Джуди взяла стул и села напротив.

— Вот твои вещи, которые передали мне в Центре Предварительного Заключения. Я за них расписалась. — Она выложила каждый предмет по отдельности на стоящий перед ним стеклянный столик. Одна монетка закрутилась, встав на ребро, потом упала. — Я вернула бы тебе и марихуану, но ее изъяли.

Она старалась заглянуть ему в глаза, но он отводил их, уставясь в закрытые опущенные жалюзи.

— Я не въезжаю, ты это о чем…

— Шейн, — произнесла Джуди с нажимом. — Суперинтендант Доуз нашел это в твоем бумажнике на моих глазах.

— Да не мое это! Ей-богу, не мое! Наверное копы подсунули, чтобы пришить дельце… Да, точно! Копы все и состряпали. У них ведь была уйма времени.

— Шейн, марихуана в такой же папиросной бумаге, какую я нашла в бельевой корзине. Такой, насчет которой ты мне три месяца назад сказал, что используешь для самокруток… — теперь она уже не могла сдерживать напряжение в голосе.

— Ладно, — угрюмо буркнул он. — Ну балуюсь я травкой… иногда. Подумаешь, в школе все подкуривают. А тебе что за дело?

— Ты спрашиваешь, что мне за дело!?

Теперь он поднял глаза и уставился на нее с вызовом:

— Ну да. На самом-то деле тебе на меня плевать. Всегда все было до балды, так чего ж ты взъерепенилась из-за того, что я подсел на травку?

— Шейн, но мне, честное слово, небезразлично все, что касается тебя. Все, что я делаю, делается ради тебя.

— Ага, завела свою песню… Ты это без конца талдычишь, да только это вранье. И всегда было одно вранье. Все, что ты делаешь, делается ради одного человека — ради тебя! Ты эгоистка, ты больше ни о ком и не думаешь. Ты меня не любишь! И вообще никого не любишь, кроме себя самой!

— Шейн, — в отчаянии воскликнула она, — у нас ведь общая жизнь! Я переживаю за тебя больше, чем за себя. Моя учеба, моя работа — все это для нас обоих!

— Твоя учеба! Твоя работа! Ты делала это ради меня! Думаешь, я куплюсь на такое дерьмовое вранье? Ради себя ты ломалась, вот ради кого. Нароешь проблем, потом с них кайф ловишь. Ну вот, добавь теперь к ним еще и меня. Думаешь, я не знаю про твоего дружка? Как бы не так! Ты вечно говорила, будто тебя дома не видать из-за работы, но я-то знаю, что это за работенка. Вот и вчера вечером тебя не было дома. Наверняка с ним развлекалась, разве нет? Окажись ты на месте, когда копы звонили, я бы не провел ночь в каталажке.

— Но я ведь и правда люблю тебя, ты мой сын! — только и нашлась, что сказать она.

— Думаешь, что ты самая умная, — разошелся между тем Шейн. — А откуда, по-твоему, я брал деньжата на марихуану? С твоей кредитной карточки. Узнать шифр было плевым делом, ты ведь не могла придумать ничего похитрее, чем дата моего рождения. Я это выяснил со второй попытки. А наличные — ты думала, их тягал кто-то из твоего офиса? Ну-ну…

Его признания ранили ее, как стилет, но она постаралась скрыть свое потрясение. Ее долг заключался в том, чтобы помочь ему, а для этого следовало проявить терпение и выяснить как можно больше.

— Шейн, ты принимаешь что-нибудь, кроме марихуаны? — теперь, когда он разговорился, она должна была услышать все. Все, вплоть до самых ужасных подробностей. И не допустить, чтобы его ожесточенность помешала ей в этом. — Шейн, — с нажимом повторила Джуди, — марихуана — единственный наркотик, который ты принимаешь?

Он не ответил. Его тирада оборвалась так резко, как и началась. Он запустил пальцы в волосы, а когда они упали ему на глаза, забросил непослушные пряди за уши и уставился, как раньше, на опущенные жалюзи.