В комнату забежал другой ребенок — неряшливо одетая девочка с растрепанными волосами и развязанными шнурками. Похоже, игры из детской переместились на свежий воздух. Девочка схватила чипсов, получила очередную порцию отцовской ругани с требованием идти играть и исчезла. Причер управлял баром и часто сиживал в мужской компании, но видеть отцов, которые гонят своих детей с глаз долой, он не привык. Это было грубо. В его окружении семья ставилась превыше всего. Большинство его друзей были женаты и имели детей. И дети во всем принимали участие. А женщинам почти поклонялись.

Он начал понимать, насколько здесь недобрые и неуважительные отношения. Ему очень не понравилось, как Бад обращается с Пейдж. Он уже был близок к тому, чтобы сказать: «Визит окончен», когда в детской кто-то заревел, и Джин, жена Бада, побежала туда. Спустя пару минут она принесла на кухню малышку лет двух от роду. Красивую девочку с короткими светлыми кудряшками и полосками слез на замурзанных щечках.

Бад повернулся к Причеру и спросил, чем он занимается.

— Я? Я повар. Мой друг купил бар. Я приехал к нему порыбачить, да так и остался.

Они еще немного поговорили о баре, и Причер честно старался сдерживаться. Этот парень был ему несимпатичен, но он и не обязан любить всех. Он решил, что ради Пейдж лучше с ним поладить. Это семья, и иногда в ней бывают проблемы. Он не сомневался, что старина Бад имел и что-то хорошее. Но он совсем не был уверен, что этот визит был правильным решением. Разговор перешел на охоту и рыбалку в Вирджин-Ривер. Бад сказал, что, может, как-нибудь заедет и посмотрит места. Ему хотелось бы большего, но он чертовски много работает, да еще трое детей…

«Трое детей, которых никто никогда не замечает», — подумал Причер. Он говорил больше обычного, чтобы Пейдж знала, что он делает все, что в его силах. Он вполне может показать себя радушным и дружелюбным.

Тем временем Джин, держа на коленях младшую дочку, уговаривала Криса подойти к ней познакомиться. Криса не пугала девочка младше его самого, и они вполне поладили. Малышка слезла с коленей матери, и Джин несильным толчком направила их обоих в детскую.

— А чем ты занимался, прежде чем стать поваром? — спросил Бад.

— Двенадцать лет служил морским пехотинцем.

— Морпех, значит! — повторил Бад. — Я должен был догадаться. Ты был на войне?

Причер с серьезным видом кивнул.

— Несколько раз, — сказал он. — И это не было забавой.

— Значит, сейчас ты повар. — Бад засмеялся. — А больше похож на вышибалу.

— Вышибалы нам, как правило, не нужны.

— Кстати о стряпне, как там поживает наш салат?

Мать Пейдж и ее невестка встали из-за стола и ушли на кухню. Пейдж тоже встала, предлагая свою помощь, но Бад вернул ее на место словами «Они сами все сделают». И она села обратно на стул.

Принесли тарелки — пять штук, Причер дважды пересчитал.

— А как же дети? — спросил он.

— Джин покормит их в детской. Хот-доги, немного бобов. Им нравится. Дети… Иногда мне хочется, чтобы они были повзрослее.

Принесли салаты — и по пиву каждому.

— Ты шевелись, мой друг, — сказал Бад. — А то придется нас догонять!

Причер одним ухом прислушивался к тому, что происходит в детской. Едва они принялись за еду, как Бад посмотрел на Пейдж и спросил:

— А что там с Уэсом?

Она посмотрела брату прямо в глаза, но ответила не сразу.

— Я не знаю. Он согласился на лечение в наркологическом центре.

— Зачем? — спросил Бад.

— Чтобы вылечиться от наркотической зависимости, — ответила она после паузы. — Не такой редкий случай среди трейдеров подсесть на… ну, ты понимаешь…

— Стимуляторы? — Это прозвучало как утверждение, не как вопрос. А ведь это был метамфетамин, подумал Причер. Не какой-то там невинный препарат.

— И ты ничего не сделала?

— Например, что, Бад? — ответила она вопросом на вопрос.

— Я не знаю. Например, могла бы помочь ему. Разве ты не это должна была сделать?

Пейдж положила вилку и глянула брату в глаза:

— Нет, Бад. Я не могла ему помочь. Это было полностью за пределами моих возможностей.

Бад перевел глаза на салат, ткнул в него вилкой и пробормотал:

— Тогда, может, тебе просто стоило держать рот на замке?

Вилка Причера со звоном упала на стол. И Причер, который ругался очень редко, только в экстремальных случаях, произнес: