Говорит Бабушкин, а у самого глаза блестят: вспоминает, как лет семь назад ходил он в Питере в воскресную школу и Крупская учила его там этой самой «географии».

Через час Неизвестный объявил:

— Урок окончен! Вечером займемся естествоведением.

«Чудеса! — думает шпик. — Какие-то уроки затеяли, школу. Ну, послушаем, с чем кушают эту естествоведению!»

После ужина ткачи опять уселись в кружок. Неизвестный говорит:

— Полезное домашнее животное — бык, например, — гнет шею с зари дотемна, землю пашет. А клещ-паразит присосется к хребтине быка, вопьется ему в шкуру и тянет, сосет кровушку. Сам не работает, а за чужой счет жиреет… Каждый сознательный рабочий должен знать: от паразитов одно спасение — уничтожить их!..

— Понятно, — откликнулся ткач Сергей Сельдяков.

На следующий день было еще два урока — опять «география» и, кроме того, «история».

Прошла ночь, и шпика снова вызвали на допрос.

— Ну, — говорит начальник. — Докладывай! Как там Неизвестный, готовится в бега?

Парень встал «смирно» и рапортует:

— Никак нет! Вовсе наоборот! Они там школу затеяли!

— Какую еще школу?! — растерялся начальник.

Ему уже каждую ночь снились радостные сценки: вот узники подпилили решетку, вот лезут на волю, но в решительное мгновение он ловит и Неизвестного, и его друзей. Шум, поздравления. И вот его уже перевели в столицу, дали награду. А тут морочат голову какой-то школой. А о побеге — опять ни звука.

— Я и сам в толк не возьму, — отвечает пшик. — Но школа есть — факт! Неизвестный часто повторяет ткачам: «Раз царь-батюшка заботится о нас, на казенные харчи взял, — значит, время зря терять нечего!» Занимаются аккурат по расписанию: два раза в день — утром и вечером.

— Кто-то из нас пьян: или ты, или я, — сердито отдуваясь, заявил начальник тюрьмы. — Не может такого быть!

Он так разозлился на щупленького шпика, что не пустил его больше в камеру, а отправил обратно в охранку с сопроводительной запиской: мол, парень — олух, дубина, все перепутал и пусть пришлют другого агента, посмышленей.

Но вскоре из города Владимира пришел приказ: немедленно под усиленным конвоем переправить Неизвестного в губернскую тюрьму.

«Эх, видно, и впрямь важная птица! — с горечью подумал начальник покровской уездной тюрьмы. — Побоялись его у нас оставить. Вот тебе и побег, и повышение, и орден в петличку!»

Начальник тюрьмы так расстроился, что тут же запил. Он так и не узнал, что шпик был прав. Бабушкин действительно открыл в камере № 5 настоящую школу. При шпике они изучали географию да геометрию, а как только парня убрали из камеры, Бабушкин снова стал читать ткачам наизусть статьи Ильича из газеты «Искра». Потом совместно обсуждали их.

Прощаясь со своими товарищами-ткачами перед отправкой во Владимир, Бабушкин шутливо сказал Лапину:

— Тебе, Климентий, придется теперь стать вместо меня учителем «Покровской школы № 5». А я, как только доберусь до Владимира, — открою там новое учебное заведение! Будем распространять просвещение по губернии!

Так и получилось: вскоре в одной из камер владимирской тюрьмы стала работать новая «школа», организованная товарищем Богданом.

Во владимирской тюрьме в первый же день Бабушкина привели к начальнику.

— Значит, господин Неизвестный? — сказал тот, с любопытством оглядывая нового арестанта. — Имя, фамилию — забыл? Откуда родом — забыл? Где живешь — забыл?

— Все забыл, — подтвердил Бабушкин. И чуть усмехнулся одними глазами: — У меня, ваше благородие, с детства память хилая!

Ух, как взорвался после такой же фразы жандарм, арестовавший его в Покрове! Но у начальника владимирской тюрьмы нервы, очевидно, были покрепче.

— Ничего, голубок! Мы тебе память вправим, — бодро пообещал он. — У нас на сей счет — профессора!..

Бабушкина провели в соседнюю комнату. Заставили раздеться.

Тюремщик, невысокий, толстенький, сел за стол и на листе бумаги сверху крупно написал: «Приметы господина Неизвестного». Другой тюремщик, помоложе, с усиками, подошел к Бабушкину и, обмеряя его рулеткой, как портной, стал диктовать:

— Рост два аршина четыре вершка, длина ног — аршин с вершком, длина рук — четырнадцать вершков с половиною, телосложение среднее.

Толстяк за столом быстро записывал.

— Форма головы, — продолжал усатый, — удлиненная. Форма ушных раковин — правильная; цвет волос — русый, прическа — косой пробор с левой стороны: глубина глазных впадин — в норме, цвет глаз — серо-голубой.

Он диктовал долго. Как дотошный ветеринар с лошади, описал подробно все «статьи» Ивана Васильевича. Указал, что усы — широкие, без подусников, бороду бреет, очков не носит; нос — прямой, переносица с небольшим выступом.