– О чем вы, милочка?
– сонно пробормотала я.
– Какие сферы могут быть недоступны мне, Мурмундии Ипритской, ик?! Да еще после коронации, ик?!

– Икриминальные, - мрачно буркнул Поппи.
– Твое высочество, поставь кубок, тебе уже хватит. Если твоя особа попадет в эти сферы, ее разорвут на тысячу маленьких мурмундий. В такие места вхожи только свои. А те, кто вращается в твоих сферах, прикрывают их делишки за нехилые баблишки. Дон Пустяконе, конечно, важная птица, но Аль Гапоне, крестный отец приморского региона, дверь в его резиденцию ногой открывал.

– И к-как же нам проникнуть к этому Гапону?
– пригорюнилась я. Очевидно, уроборос в сочетании с бургундским ослабил мой истинно королевский дух.

– Не тушуйтесь, ваше будущее величество, - ласково улыбнулась мне идикова дочь, - наше слово маленькое, но твердое. И им тоже можно засношать людЯм мозг.

– И не только людЯм!
– гордо провозгласил Идик, отрывая лицо от картофельного цимеса, который он использовал в качестве подушки. Изюм украсил его щеку дополнительной порцией бородавок.
– Мы ведь можем поговорить и с нелюдями, дочечка.

– Спасибо вашему уму, папаня, спите себе дальше!
– отмахнулась Мене-Текел-Фарес.
– Для начала надо уговорить родную расу, неродные подтянутся сами.

– А вы, мерчандайзеры, тоже представители человеческой расы?
– спьяну брякнула я.
– Ой, извини, Менька, я не то хотела сказать.

– Да шо такоэ?
– пожала плечами наша зеленая подруга.
– По моей роже, конечно, не скажешь, что гуманоид имеет право на столь альтернативную внешность, но это таки так. Мы, мерчандайзеры, древнее племя, которое проклял волшебник, с которого спросили алиментов за те полгода, которые он скрывался в гареме Бейвбубен-паши от преследования Ковена магов. Женщины других народностей скромно себе молчали о последствиях того инциндента, но мерчандайзерские женщины, обнаружив на своих дочечках врожденные седые бороды, были таки не очень в восторге. Они устроили такой хипеш, шо ковен показался волшебнику кружком макраме. Он заплатил, но наложил проклятие на весь народ мерчандайзеров. И до того дня, как мерчандайзер по доброй воле откажется от своей части прибыли, конкурсы красоты мы будем проводить отдельно от человеческих.

– И что? Никто-никто так и не согласился снять заклятие?
– изумилась я.

– А оно нам надо?
– опять пожала плечами Мене-Текел-Фарес.
– Жену-мерчандайзера, чай, не за внешность любят. Мерчандайзер в дом - прибыль в дом.

Намек понят. За умеренную плату вы можете иметь все самое лучшее, пока мерчандайзер не удрал в Оффшоры с вашим пакетом акций.

– Проблема ваша в том, куда идти на поиски Великого Артефакта Депутатской Неприкасаемости, на который любой крестный отец обменяет свой перстень вместе с пальцем, - продолжала бубнить идикова дочь.
– Эта штучка была утеряна тысячу лет назад Демоном Бухгалтерского Недоучета. Кто говорит, что артефакт засосало в черную дыру, кто - в белую, а кто считает, шо он провалился в городскую канализацию...

Тут уже пригорюнились все. В канализацию лезть - это вам не в облаках рассекать. Ситуация переходила, интеллигентно выражаясь, в цумцванг.

– И где ж он теперь, артефакт этот?
– безнадежно вздохнул Лассаль, ковыряя лапой остатки уробороса.

– Двести пятьдесят метров по прямой...
– неожиданно заржал Навигатор, до сих пор молчаливо жевавший сено на конюшне, совмещенной со столовой в этом скромном, но рационально спланированном жилище.
– Пятьсот метров влево, пять метров вниз, десять метров прямо, четыре направо, три вверх, два вглубь...

Мы прямо подпрыгнули от неожиданности. Чертов конь, похоже, знал все и обо всем, но информацию выдавал только в момент полной жопы. То есть цумцванга.

Потуга десятая

Я глубоко задумалась. Утомленный усилием мозг выдал единственно правильную реакцию:

– А вы не охренели ли???
– грозно спросила я, поведя пьяными королевскими очами.
– Щас я все брошу и побегу отдавать этому Гапону такой сильно могучий артефакт? А губа у него не треснет? Нам, может, Депутатская Неприкасаемость самим пригодится, и нефиг разбрасываться королевским добром, не вами нажито!

– А шо, Мурка дело говорит, - поддержала меня Мене-Текел-Фарес и замурлыкала сквозь клыки:

Прибыла к ипритам

Банда Иномирья.

Не вставай у банды на пути.

Банда собиралась

Грохнуть Аль Гапоне,

Из тюряги Финика спасти...

Верх держала баба,

Звали ее Мурка...

Я благосклонно внимала. Пожалуй, хороший мотив, слова подправить - и готов новый ипритский гимн.

– Короче!
– стукнула я кружкой по столу.
– Идем на дело. Чкал, Лассаль и Навигатор лезут в канализацию за артефактом, а я, Менька и Гаттер атакуем резиденцию этого вашего крестного отца. Посмотрим, так ли он крут.

Все хором заорали.

– А ЧЕ СРАЗУ Я???
– Это Лассаль, ну конечно же.

– У меня крылья! И плоскостопие!!! И язва сердечного клапана!!!
– Чкал паникует, приехали. Не хочет в канализацию лезть. Мне может, тоже много чего не хочется, и что теперь?

– Игого!!!
– отгадайте кто.

– Хрррррррр...
– Мудрец он на то и мудрец, чтоб знать свою норму.

Менька дождалась, когда основной крик утихнет, после чего деловито уточнила:

– Я стою на стреме и торгую краденым. И моя доля 130 процентов, и это только из уважения к твоему величеству.