Я поудобнее устроилась на жесткой шкуре дракона:

– Ну так мы летим или где? Пристегните ремни!

– Не так быстро, принцесса, - произнес за моей спиной бархатистый хриплый голос.

Скосив глаза, я увидела, как к моей спине прижался длинный закругленный нож.

– Эльф Розамунд!
– пискнул Лассаль и спрыгнул со спины коня в ближайший терновый куст.

– Собственной персоной, - подтвердили за спиной.

Я отпрыгнула, сделала кувырок через голову, переходящий в боевую стойку "Летящая гусеница" и наконец увидела своего противника. Он был нечеловечески красив. Может, именно потому, что он был эльф, чистокровный эльф без всяких посторонних примесей. Его острые уши с зелеными продолговатыми глазами выдавали в нем наличие древней крови.

– Тебе никто не говорил, принцесса, что этот лес - мой? Надо соблюдать технику безопасности, если хочешь остаться в живых.
– Эльф улыбнулся и крутанул своим длинным мечом. Да он надо мной издевается, поняла я! К счастью, я знала, чем ответить на его наглость.

– А ты че борзый такой?
– спросила я сквозь зубы.
– Ты с какова раена?

– О, ваше высочество... Или величество?
– красавец небрежно поклонился.
– Не желаете ли сразиться на мечах?

Его насмешливые жесты вывели меня из себя, и, кипя негодованием, как гейзер, я ринулась вперед. Мозг отключился совсем, и внезапно я почувствовала себя совершенно другим человеком. У меня как будто выросли еще девять рук, так быстро я вертела перед собой Дерьмовым мечом. Меч светился коричневым светом и орал:

– Давай-давай, жми, принцесса, туды его в качель!

– Бей в глаз, не порти шкуру!
– поддерживал меня Лассаль, благоразумно не показывавшийся из кустов. Дракон в этот момент меланхолично объедал верхушки деревьев.

Эльф отбивался как мог, но мы с мечом были намного проворней. Мы кружили вокруг дракона, размахивая мечами как поварешками. Наконец я особо изящным ударом ноги выбила железяку у него из рук и приставила к его горлу Дерьмовый меч. Эльф поморщился и сказал:

– Ладно, сдаюсь. Я пошутил, принцесса.

– Для тебя - ваше величество Мурмундия Ипритская!
– гордо сказала я.
– Ты ваще за кого: за меня или за Галоперидола? Отвечай, пока не отрезала тебе ухо.

Эльф улыбнулся чарующей улыбкой:

– Ты прекрасна даже в гневе, Избранная. Разве я могу променять такую королеву на этого Галоперидола?

– То-то же, - буркнула я, убирая Дерьмовый меч в ножны.

Эльф Розамунд встал передо мной на одно колено:

– Знай, принцесса, - тихо сказал он, - мы, эльфы, бессмертны, но теперь я насмерть сражен твоей красотой. Наша земля не видела королевы прекрасней и доблестней тебя, это так же верно, как то, что меня зовут Розамундом. Ты - та, что была предсказана пророчеством. Отныне и навеки я буду служить только тебе. О твоей красоте будут петь менестрели, и этим песням научу их я.

С этими словами он вынул из кармана мандолину и запел глубоким сопрано. Впервые в жизни я пожалела, что ни слова не понимаю по-эльфийски. "Бона сэра, кретино бамбино" - пел Розамунд, и это было так возвышенно и печально, что даже Лассаль утирал слезы пушистой лапой. Допев, Розамунд обратился ко мне:

– Я знаю, что ты никогда не ответишь на мои чувства, и я буду носить тебя как занозу в сердце - вечно. Но я буду терзать себя надеждой, что когда-нибудь моя любовь и преданность спасут тебе жизнь. Запомни: сигнал для вызова - три зеленых свистка. Если тебе понадобится моя помощь - только свистни.

Он протянул мне хрустальный свисток, небрежно бросил мандолину в карман, и, завернувшись в плащ, исчез в ближайших кустах.

Потрясенный Лассаль так и сидел под кустом.

– Не может быть...
– прошептал он.
– Это же Розамунд. От него никто живым не уходил.

– А вот она не ушла, че она - колобок, что ли?
– проскрипел меч.
– Он нас сам покинул. Но как трогательно пел, я чуть не заржавел!

Я встряхнула авантюриновыми волосами, вытряхивая из головы грустные глаза эльфа. Время не ждет, надо ехать к морю, основывать новую столицу (раз старая сгорела в драбадан), короноваться и принимать командование. Тяжелая у нас, Избранных жизнь.

– Задохлик!
– скомандовала я.
– Мы летим к морю.

– Ты летишь, - отозвался дракон.
– А я - иду. Я уже старый, из меня при полете песок сыплется.

– И что ты мне прикажешь делать? В гололед пускать тебя над столицей полетать?
– возмутилась я.
– Ах ты, ящерица-переросток! Я тебе приказываю - летим!

– Кажется, мы здесь не одни...
– пробормотал меч.

Из кустов тихим строевым шагом выходили гвардейцы Галоперидола.

В этот момент конь, утробно визжа, ринулся с небес, подхватил меня и забросил на спину дракону. Лассаль вцепился в мой бронелифчик, да так и не хотел его отпускать.

– От винта!!!
– заорала я боевой клич.

Дракон Задохлик потоптался по гвардейцам, разбежался и взлетел свечкой ввысь.

Потуга седьмая

– А куда лететь-то?
– внезапное гениальное озарение озарило меня своей гениальной зарницей. Внезапно.
– Не, куда лететь-то? На юг, на север? Где тут море-то?

– Ни зззнайуууу...
– прошипел Лассаль, пытаясь умостить свой филей на змеином гребне, украшающем драконью голову. Дракон тоже шипел и топорщил костяные шипы и кожаные складки, исцарапанные Лассалевыми когтями.
– Ай! Ой! Сво... га... бля... Ща укушу!