Ни одна из этих инициатив не получала одобрения в Госдепартаменте или Белом Доме, и если бы Уилсон обратился в эти инстанции, то почти неизбежно получил бы категорический отказ. Существует правило, в соответствии с которым путешествующие конгрессмены всегда должны иметь при себе представителя посольства, когда встречаются с высокопоставленными чиновниками зарубежного правительства. К великому огорчению Дина Хинтона, опытного посла США в Пакистане, Зия уль-Хак всегда настаивал на частных встречах с Уилсоном во время его многочисленных визитов в Исламабад. Каждый раз эти двое мужчин беседовали друг с другом как партнеры, а часто как заговорщики. Для Зии личное подтверждение неизменности финансовой поддержки США пакистанской армии от лица Чарли Уилсона, заседавшего в Комиссии по ассигнованиям, было дороже золота и гораздо более надежным, чем любые обещания американского правительства.

Но в центре всего, что делал Уилсон, находилось его конспиративное партнерство с Авракотосом. Теперь Гаст приезжал в его офис два или три раза в неделю, и они постоянно разговаривали по телефону. Гаст, который приезжал один, сообщал своему патрону всевозможные оперативные подробности, недоступные даже для сенаторов и конгрессменов из комитетов по разведке. Фактически из-за строгого разделения информации в ЦРУ даже руководители других отделов Агентства не знали и половины того, что знал Чарли. «В те годы я иногда казался сам себе персонажем грандиозного шпионского романа», — вспоминает Уилсон.

В начале 1985 года Уилсон незаметно продвигался на таком количестве фронтов одновременно, что было почти невозможно оценить общий эффект его действий. В своей статье на первой полосе «Вашингтон пост» Боб Вудвард выявил ключевую роль Уилсона как «катализатора», ответственного за финансирование крупнейшей тайной операции со времен Вьетнама.

По мере того как Гаст утрачивал свою репутацию отщепенца и пользовался растущим признанием со стороны коллег из ЦРУ, Уилсон тоже начал испытывать перемену в своих отношениях с инсайдерами из Вашингтона. Впервые он ощущал подлинное уважение в общении с людьми, которых он ценил больше всего: с адмиралами из его группы в Аннаполисе, со старшими чиновниками Пентагона, с людьми из внутреннего круга Рейгана, но прежде всего со своими коллегами из Конгресса, многие из которых стали называть происходящее в Афганистане «войной Чарли».

Моджахеды, неизменно посещавшие офис Уилсона, когда они приезжали в Вашингтон, теперь вели себя так, словно присутствовали на заседании меджлиса во главе с саудовским принцем. Они потрясенно слушали этого громадного техасского ковбоя, который указывал на крошечную модель «Эрликона», стоявшую на его письменном столе и рассказывал о том, как сотни этих орудий, каждое стоимостью в миллион долларов, вскоре окажутся в Афганистане и будут сбивать штурмовые вертолеты.

Если бы сотрудников аналитического отдела ЦРУ попросили нарисовать психологический портрет конгрессмена в то время, как они это делали для Зии уль-Хака и других мировых лидеров, то они, несомненно, выявили бы странную схему поведения: каждый раз, когда у Уилсона все шло хорошо, какой-то фрейдистский импульс подталкивал его к катастрофе. А поскольку в начале 1985 года дела обстояли прекрасно, Чарли опять все испортил.

Как обычно, инцидент был связан с женщиной. Одним из главных пунктов в ежегодном календаре общественных мероприятий Уилсона был торжественный прием в Белом Доме для членов совета Центра имени Кеннеди. Как всегда, Чарли приложил все силы к тому, чтобы произвести потрясающее впечатление. В соответствии с давно заведенным обычаем это означало, что он должен был появиться под руку с королевой красоты. В том году он выбрал бывшую «мисс США» Джуди Андерсон. Но не раньше чем он представил свою подругу президенту и первой леди, его сразила наповал ослепительная красавица, которая пришла под руку с его коллегой из комитета по этике Доном Бейли. Эту женщину Чарли впоследствии представлял Зие уль-Хаку, Гасту и начальникам оперативных пунктов ЦРУ по всему миру под прозвищем Свитамс.

— Привет, я Джуди Андерсон, — сказала подруга Чарли.

— Что-то знакомое, — произнесла женщина, которой предстояло стать постоянной спутницей Чарли во всех его афганских путешествиях в течение следующих четырех лет.

— Не сомневаюсь, — ответила подруга Уилсона, — я была «мисс США».

— Какое совпадение, — отозвалась ее собеседница с плохо скрываемыми нотками торжества в голосе. — А я была финалисткой конкурса «мисс Мира».

Следуя неписанным правилам Конгресса, взывающим к чести среди воров, на следующий день Уилсон подошел к своему знакомому из комитета по этике и спросил, можно ли ему познакомиться с Аннелизой Ильченко — красавицей из приемной Белого Дома, — имея в виду более тесное общение в будущем. Добросердечный Бейли дал свое благословение, но тут Чарли обнаружил, что Аннелиза вовсе не расположена появляться на публике вместе с ним.

«У него была сильно подмоченная репутация, — вспоминает Ильченко. — Его знали как закоренелого бабника, и мне это было совсем не нужно. Ходили слухи, что каждый раз в ресторане Чарли высматривал хорошеньких блондинок, а потом посылал к ним официанта с запиской “Чарли Уилсон хочет познакомиться с вами”».

Ильченко помнит, как пьяный Чарли свалился с лестницы однажды вечером в Ривер-Клаб, а в другой раз хвастался своей танцовщицей. «Его просто нельзя было принимать всерьез», — говорит она. Но несмотря ни на что, ее влекло к нему, и время от времени она принимала его приглашения на ужин или на танцы. В конце концов она согласилась сопровождать Уилсона на уик-энд, который, как он обещал, она никогда не забудет. ВМФ США дало согласие на прием старшего члена Комиссии по ассигнованиям и его личной делегации на борту авианосца «Саратога». Чарли, который также пригласил трех своих техасских собутыльников, предусмотрительно привел свою двадцатисемилетнюю помощницу по вопросам обороны Молли Гамильтон, «чтобы Аннелиза не чувствовала себя одинокой, будучи единственной дамой на борту».

Из всех «Ангелов Чарли» Молли Гамильтон была единственной, от которой у Гаста подгибались коленки. Она совершенно не разбиралась в вопросах обороны, но Чарли не рассчитывал, что штатные сотрудники будут думать за него, зато любил наблюдать за лицами своих гостей, когда он просил свою помощницу по оборонным вопросам присутствовать на совещаниях. С его точки зрения, большая часть ее обязанностей сводилась к развлечению лоббистов от оборонной промышленности, вносивших крупные вклады в его избирательные кампании. Впрочем, Гамильтон не питала склонности к бурным вечеринкам и искренне ужаснулась тому, что считала явным злоупотреблением полномочиями конгрессменов.