Почти каждый гражданин в избирательном округе Уилсона может считать себя специалистом по грехам человеческим. Любопытно, что богобоязненные жители восточного Техаса гораздо лучше знакомы с грехом, чем люди из других, более вольнодумных районов страны, даже неверующие. Местные священники постоянно напоминают прихожанам о кознях дьявола. Они говорят о вечных соблазнах, которым поддаются все мужчины и женщины в какой-то момент своей жизни. Священники заботятся о своей пастве и твердят о необходимости — нет, даже обязанности — регулярно возвращаться к алтарю и избавляться от лукавого. Многие вновь обретают Иисуса.

В этом цикле греха и искупления можно обнаружить причину политической живучести Уилсона. Чарли — это образцовый грешник, само присутствие которого открывает путь к добродетели. А поскольку он всегда попадается на своих прегрешениях, всегда возвращается домой и искренне раскаивается, добросердечные избиратели регулярно отдают ему свои голоса.

Кроме того, Уилсон всегда был чрезвычайно деятельным и открытым для общения конгрессменом. Той весной, когда началась кампания по предварительным выборам, он ежедневно разъезжал по своему округу в своем мобильном офисе, оснащенном тремя приемными, где консультанты принимали жалобы и заявления от граждан. С 1980 года этот оригинальный моторизованный командный пост удваивал показатели Чарли, позволяя ему эффективно оказывать услуги избирателям и списывать значительную часть своей предвыборной кампании на правительственные расходы.

Обычно в дополнение к своему главному офису в Вашингтоне конгрессмен покупает или берет в аренду временный офис, расположенный в центральном городе его округа. Вместо этого Чарли израсходовал свою правительственную квоту на покупку специально оборудованного фургона ценой 70 000 долларов, который создавал впечатление его присутствия во всех местах одновременно. В течение всего года в округ приходили уведомления о прибытии конгрессмена Уилсона на следующей неделе. Чарли приезжал редко, но его фургон, наполненный опытными штатными сотрудниками и добровольцами, разъезжал по окрестностям и помогал избирателям решать вопросы социального обеспечения, медицинской помощи, ветеранов и любые другие проблемы, связанные с федеральным правительством.

Люди, для которых Чарли делал больше всего — беднейшие из бедных, — редко ходили голосовать. Но с тех пор, как его отец избежал клейма безработицы благодаря Гражданскому корпусу Рузвельта, Чарли твердо верил в благотворную роль правительства. Благодаря ему в округе появился огромный социальный центр и госпиталь для ветеранов. И повсюду, от корабельных доков Оранжа до индустриальных предприятий Лафкина, избиратели имели работу благодаря договоренностям Уилсона с оборонными подрядчиками.

Удивительно много людей во Втором избирательном округе буквально обожали его, особенно среди старшего поколения. Каждую осень Чарли устраивал турнир по домино в социальном центре Лафкина, что обходилось его штабу в 25 000 долларов, поскольку каждый участник получал в подарок набор домино с надписью «Голосуйте за Уилсона», выгравированной на оборотной стороне каждой костяшки. Более тысячи седовласых людей каждый год собирались на это мероприятие, и Чарли лично вручал счастливому победителю путевку в Вашингтон на праздник цветения вишен.

Чернокожие жители Лафкина почти поголовно голосовали за него. Их духовный лидер, преподобный Нордстрон, объяснял прихожанам, что Чарли мужественно защищает их интересы, но ему нельзя позволять заходить слишком далеко. На окраине восточного Техаса, где в бедных районах до сих бытовало мнение, что ку-клукс-клан должен вершить закон, голоса черных принадлежали Чарли. Но несмотря ни на что, в начале предварительной кампании 1984 года стало ясно, что Чарли Уилсона может спасти только одно: деньги, огромные суммы предвыборных вкладов.

Четыре кандидата, ополчившихся против него, были уверены, что Уилсон наконец преступил запретную черту. Скандал с горячей ванной в Лас-Вегасе сам по себе был плохой новостью. Но даже те, кто простил расследование по делу о наркотиках, едва ли могли объяснить бегство с места автомобильной аварии: этот инцидент выставлял Уилсона в самом неприятном свете.

Говорят, что в восточном Техасе даже желтая собака может баллотироваться в Конгресс и победить при условии, что она принадлежит к демократической партии. Предварительные выборы имели решающее значение, и Уилсон знал, что единственным противоядием для его скандального имиджа будут выступления и реклама по радио и телевидению. Он должен был ошеломить соперников тщательно подобранными предвыборными роликами, но эта стратегия стоила недешево.

Когда для политика наступает трудное время, он обращается к тем, кому оказывал услуги. В этом смысле не было ни одной влиятельной группы, более преданной Уилсону, чем оборонные подрядчики. У Уилсона была репутация человека, которому нравились любыесистемы вооружений, и они выделили для своего благодетеля 100 000 долларов. Впрочем, этим дело не ограничилось. Все, кто имел обязательства перед Уилсоном, в тот год внесли щедрые пожертвования, и в итоге его предвыборный бюджет стал вторым по объему во всем Конгрессе. Особенно усердствовали его израильские друзья. Эд Кох организовал сбор средств в Нью-Йорке и выступил с эмоциональной речью. «Это человек, в чьем округе не наберется и десяти еврейских избирателей, но он помогает Израилю, потому что верит в него», — сказал он. Ко дню выборов Эд Кох и его сторонники собрали еще 100 000 долларов на избирательную кампанию Уилсона.

Самой непоколебимой сторонницей Чарли проявила себя преданная Джоанна Херринг, которая провела агитацию среди всех своих богатых знакомых из числа ультраконсерваторов. Ее усилия, как обычно, сопровождались блестящими мероприятиями, включая уикэнд на шикарном ранчо одного из ее друзей с выездом на охоту. Впоследствии она вспоминала: «Для меня это было самое трудное дело в жизни. Я говорила моим друзьям, что все мерзкие вещи, которые говорят про Чарли, — сплошная ложь, что он замечательный и хочет изменить мир. А потом он приехал на ужин и заснул прямо за столом. Это было ужасно. Ко мне приехали владельцы всех крупных компаний, а Чарли даже не мог отвечать на вопросы. Но некоторые из них все равно дали деньги — они сделали это ради меня».