Илья усмехнулся краешком рта.

— Эк, до чего мы с тобой договорились!

Евгений Иванович тоже улыбнулся. Его неожиданно накрыло приятное чувство, приходившее обычно, когда ему на милость сдавалась очередная задача или проблема, то есть после того как, наконец, становилось понятно то, обо что он долго и безрезультатно расшибал свой высокий лоб.

— Значит, Илья, тебя спасли… — начал он.

Договорить Евгений Иванович не успел. Дверь в преподавательскую открылась, и на пороге появился, запыхавшийся после подъёма по лестнице, заведующий кафедрой. Евгений Иванович и Илья поднялись со своих мест.

— О! Уже… на боевом посту! — сквозь одышку проговорил заведующий, — похвально!

— Рады стараться, Валентин Павлович! — за двоих ответил Евгений Иванович.

Десятников поздоровался с обоими за руку, прошаркал вглубь преподавательской к своему столу и начал в нём сосредоточенно копаться. Илья выждал момент, когда заведующий склонился над выдвинутыми ящиками, воздев к небесам тощее седалище, и одними губами прошептал:

— И ещё, Жень… давай больше не будем об этом никогда говорить.

Евгений Иванович не ответил. Он отвернулся — ему было больно смотреть на друга.

На дворе начало зимы. Если точнее, то до того момента, когда растает снег, высохнет грязь и зимнее собачье дерьмо, ждать ещё целых три месяца, а то и больше.

— Господи! Когда же деревяшки расцветут! — говорит Лена на сокрушительном выдохе.

Я киваю. Мы идём по голому парку, держась за руки. Она в чёрном пальто, чёрной вязаной шапке, чёрных расклёшенных джинсах и чёрных ботинках на высокой подошве. Поверх поднятого воротника намотан чёрный шарф. Я тоже во всём чёрном. Блюду стиль. В таком виде в лесу мы свои — абсолютно гармонируем с торчащими из грязи чёрными стволами. Я думаю, если бы нам в голову взбрело вырядиться в белое или, не дай бог, красное, нас бы просто сюда не пустили. Забросали бы ветками, или ещё чего.

С Леной мне хорошо. Вроде бы ничего такого необычного между нами не происходит — гуляем, спим, иногда напиваемся вместе — никаких сумасшедших выплесков эмоций, сцен ревности или безобразных романтических припадков. Спокойный роман.

Смешно сказать, я до сих пор не знаю, кто она такая и откуда здесь взялась. То есть, я в курсе, что когда-то тут жила её бабка-учительница, но не более. Про саму Лену и её прежнюю жизнь я так ничего и не узнал — она о себе почему-то не рассказывает, а я, дабы не вызвать её отрицательных эмоций, не спрашиваю. Просто наблюдаю её, так сказать, в дикой природе, как зверушку неизвестной доселе породы.

Первым большим открытием для меня в ней стало то, что она очень красива в профиль. Раньше я почему-то не мог этого заметить, теперь же любуюсь. Бывает, девушка хороша в анфас, даже красива, но профиль её портит либо чересчур длинный нос, либо тяжёлый лоб, либо скошенный книзу подбородок, за которым намечается второй — тогда привлекательность такой особы лично для меня стремится к нулю. А бывает, профиль до того хорош, что хочется на него смотреть бесконечно.

У Лены профиль идеальный. Высокий лоб, аккуратный прямой носик, чуть припухлые губы и изящный, лёгкий подбородок. И, главное, никакого намёка на Азию. Азия есть в анфас, и в «три четверти» есть, а в профиль — нет. Исчезает куда-то, как после знаменитого верстового столба на Урале.

«Готический» стиль Лениной верхней одежды и макияжа довольно скоро перестал казаться мне антиженственным и даже начал нравиться. Другое дело, её странная манера поносить женский род — никак не могу привыкнуть. Получается, кстати, у неё это довольно убедительно, так что я грешным делом подумал, не является ли эта вывернутая наизнанку вечная темы женских разговоров — «все мужики — сволочи» — проявлением Лениного альтер эго.

Например:

— Мужики очень примитивны, но это не мешает им быть гениями. Женщины устроены гораздо сложнее, но на этом их достижения обычно заканчиваются.

Или:

— По большому счёту, женщины мало отличаются от мужчин. Первые рожают детей, а вторые — произведения искусства. Ещё неизвестно, кто больше мучается родами. Для меня, особой разницы между ними нет. Се человек! И больше ничего.

Или, ещё:

— Мир, в котором мы все живём, построен мужчинами. Так вышло. Можно сколько угодно пищать о женской исключительности, но это так. Кстати, тому положению, которое сейчас занимают женщины в обществе, они полностью обязаны двум мировым войнам, которые, разумеется, затеяли мужчины.

Или, вот такое:

— Женщины пускают мужчин в своё тело, а мужчины женщин в свою душу. А это гораздо глубже…

Ещё Лена очень любит находить символы и знаки, особенно там, где их нет. Точнее, для неё они есть везде. Она может увидеть указатель в склонившемся как-то по-особенному дереве, или, например, сделать вывод о том, что надо делать или же, наоборот, чего делать не надо из появления в небе облака какой-то определённой формы…

Как-то вечером мы шли с прогулки и, когда уже подходили к её дому, Лена заметила, что в нём горят только два окна.