Наблюдательная журналистка невольно усмехнулась своему открытию. Впрочем, Симона ей не конкурент. Явно.

Так значит: потомок знаменитого аристократического рода. Владелец домов в Венеции, Флоренции, Риме и фамильных мебельных фабрик. Образованный (Гарвардский университет), молодой и красивый. Ой! И как она смогла всё это вычислить еще в театре, лишь глянув на его осанку и горделиво-изящный поворот головы?

Лариса посмотрела документальный ролик дважды. Она бы посмотрела еще и третий раз, но посетителей становилось всё меньше, и ей не хотелось, чтобы Симона обратила на нее внимание. Пусть на сегодня она, всё же, останется мисс Инкогнито, потому что вполне возможно, что ей сюда придется заявиться еще с «открытым забралом» — уже в качестве корреспондента.

Женщина вышла из «Экспоцентра» и радостно вздохнула. На душе у нее было хорошо. Глаза заблестели, кровь веселее потекла по жилам.

Она становилась прежней Ларисой, которая желала нравиться и сама готова была увлечься.

По дороге домой журналистка заехала в книжный магазин и купила русско-итальянский словарь в надежде выучить хотя бы 100 наиболее употребимых слов. А вечером позвонила Тоньке.

— Вижу, запала ты на аристократа, — усмехнулась коллега. — Я тебя, Ларка, просто не узнаю… Да приди ты на их выставку, как журналист…

— Нет, нет, — возразила Лариса, — работа от меня никуда не убежит. Это запасной вариант. Здесь нужен эффект неожиданности, эффект случайности. Тонь, ну, придумай что-нибудь…

В трубке на время воцарилась молчание.

— Послушай, Ларка, по-моему, и придумывать ничего не надо, — радостно засопела Антонина. — Через пару дней я уезжаю в командировку в Карелию. Я, ведь, этих итальянцев сопровождала несколько дней. У меня куча их фотографий накопилась, причем, неофициальных, которые я должна им просто отдать.

— Ну, ну… — оживилась Лариса.

— Так вот, я позвоню Антонио и скажу, что, мол, срочно уезжаю. И что фото он сможет забрать у моей коллеги в ТАСС — некой Ларисы. По-моему, повод самый нейтральный, непреднамеренный и даже — невинный…

— Тонька, это было бы здорово, — сказала подруга, — но только надо, чтобы пришел именно он, а не кто-то другой из их делегации.

— Да не волнуйся, придет именно он. Атонио заказывал эти фотографии. И, вообще, он у них — самый главный и ответственный. Больше я уже ничего не могу придумать для тебя, — вздохнула Антонина.

— А мне больше ничего и не надо, — обрадовалась молодая журналистка.

И открыла русско-итальянский словарь.

… На следующий день в ее отдел прискакала Тонька, принесла фото.

— Можно, я себе это оставлю? — Лариса прямо-таки обмерла, откладывая снимок, на котором был изображен брюнет с тонкими чертами лица, умными глазами, глядящими сквозь стекла в изящной и дорогой оправе.

— Бери, мне не жалко, — сказала Антонина, положив на стол большой специальный конверт, на котором было написано: «Фото для Антонио».

Улыбнувшись, Лариса взяла этот конверт и, недолго раздумывая, с правой стороны внизу крупными буквами еще дописала: «Передаст Лариса».

— Смотри, голову не потеряй, — усмехнулась Тонька.

— Уже. Совет запоздал, — вздохнула коллега. — Давно не получала такого эстетического удовольствия, глядя на мужское лицо…

Антонина ушла, а молодая женщина всё рассматривала и рассматривала фото, подмечая какие-то новые оттенки, нюансы и, радуясь своему — женскому и сокровенному.

«Да, влюбилась. Да, ей радостно и хорошо. Да, в ее власти сделать так, чтобы, якобы случайное знакомство, получило продолжение. И она знает, как. И ей это совсем не сложно. Потому что она — женщина, которая знает, чего хочет. Она так долго спала. А теперь ожила. Она снова прежняя. Она — охотница, которая выходит на свою женскую охоту. И как это здорово. И как это прекрасно. Она влюбилась».

А поздно вечером в этот же день, когда журналистка уже собиралась ложиться спать, позвонила ее знакомая — молодая актриса и тезка — Лариса Василькова, предложившая два бесплатных билета в Малый театр.

— Ларочка, как вовремя ты нарисовалась, — обрадовалась женщина. — А я как раз обдумывала культурную программу с одним человеком.

Они условились, что Василькова занесет ей билеты прямо на работу в первой половине дня. А во второй… А во второй половине того же дня должен был приехать Антонио за фотографиями.

«Билеты не помешают, — размышляла женщина. — Такой повод. И к тому же, театр, как и ресторан, поздно заканчивается, только театр — намного приличней», — усмехнулась она.

Своим знакомством с тезкой-актрисой Лариса была в некотором роде тоже обязана Антонине.

Как-то в прошлогодний субботник начальник Кирилл Петрович (будь он неладен), сам, естественно, отдыхая после своих ежедневных вечерних возлияний в Доме журналиста или еще в каком другом творческом доме, обязал Ларису, как самую молодую и единственную незамужнюю сотрудницу их отдела (незамужнюю — всегда подчеркивалось им с особой оскорбительностью) прийти в выходной и стойко отпахать за себя и «за того парня». То есть, одной — за вес их отдел.