Император был искренне весел. «Наверное, — подумала Аспасия, — он вел себя так, когда был мальчишкой». Он осыпал актеров серебром, чтобы показать свой восторг, и даже подпевал их хриплому хору.

Она смеялась, сама себе удивляясь. Такой грубый юмор, но удержаться от смеха невозможно. Сарацин на палке с огромным крючковатым носом напомнил ей Исмаила с его бурным нравом. Его жена, укутанная в покрывала, которая лупила его по голове и устраивала сцену ревности из-за верблюдицы, заставила ее саму прикрыться покрывалом и веселиться от души.

Выглянув из-под покрывала, она увидела, что император смотрит на нее. Она вопросительно подняла бровь. Он смеялся и подзывал ее пальцем.

Все следили за зрелищем, и никто не заметил, как маленькая женщина в темной одежде проскользнула за спиной молодой императрицы и остановилась возле императора. Он улыбнулся ей.

— Ты хорошо выглядишь, — сказал он.

Он всегда обращал внимание на придворных. Аспасию он замечал и раньше, и она не смутилась.

— Мой повелитель очень добр, — отвечала она.

Он фыркнул.

— Ладно. Я знаю, как остер бывает твой язычок, когда ты захочешь. Тебе нравится представление?

— Не должно бы, — ответила она, — но нравится.

Ее ответ рассмешил его. Но ей показалось, что в его веселости есть что-то нездоровое, лихорадочное. Она было потянулась к его запястью, но отдернула руку, прежде чем успела коснуться его. Не время сейчас разыгрывать из себя врача. Ему это наверняка не понравится.

Он откинулся на своем высоком кресле, глядя на ее лицо с нескрываемым удовольствием.

Она могла бы уйти, но сознание того, что он любуется ею, ее не смущало. У королей свои правила, но и у царевен — тоже.

Она нарочно изящно сложила ручки. Он снова расхохотался.

— Какая изысканная дама! Мы станем цивилизованными помимо нашей воли.

— Вот за этим я и приехала, — ответила она.

— В самом деле? — Он стал почти серьезен. — Ты думаешь, это возможно, моя госпожа? Создать новый Рим здесь, среди варваров?

— Можно попробовать.

— Мы и пробуем, — сказал он. — Все началось с твоей родственницы. Ваш император, сам не зная того, сделал прекрасный выбор. Прекрасный для нас — и даже для его собственного народа.

— Его священное величество знал, что делает, — сказала Аспасия. И подумала, что Иоанну только казалось, что он знает. Разве младший Оттон — пара Феофано? Вот император, тот был бы ей парой. Жаль, что сын не наследует гений отца.

Тем временем новые события на сцене привлекли внимание императора, и Аспасия незаметно вернулась на свое место. Он больше в ней, похоже, не нуждался. Представление скоро закончилось, а затем и обед. Император пошел отдохнуть перед вечерней мессой.

Аспасия частенько пропускала вечерню. Если у нее не было других дел, она старалась побыть с Исмаилом. Но сегодня из-за присутствия императора она решила проявить благоразумие. Свечи, мерное пение, латинские слова умиротворили ее. Она, как ни странно, не скучала по пышным греческим богослужениям с их величественными хоралами и торжественным крестным ходам с иконами и хоругвями.

Она не сразу поняла, что вызвало ее беспокойство. Как всегда, она стояла возле Феофано, наискосок от императоров. Она видела младшего Оттона, полностью ушедшего в молитву. Рядом с ним, тоже на коленях, очень прямо держа корпус, стоял император. Она взглянула на его лицо и рванулась вперед, видя только этот серый мертвенный цвет.

Она не успела. Его уже подхватили, раньше чем его сын очнулся от молитвы. Все кругом задвигалось, как потревоженный улей. Видимо, всем казалось, что император просто потерял на миг сознание.

Но Аспасия видела, что дело плохо. Лицо императора было похоже на серую маску, одна его рука судорожно сжимала грудь, он дышал тяжело и быстро.

Его положили прямо на полу, там, где он упал. Люди напирали сзади, норовя увидеть все своими глазами. Аспасия приказала какому-то крупному человеку освободить пространство вокруг лежавшего императора, и он оттеснил толпу. Другого она послала за Исмаилом. Она осмелилась опуститься возле императора на колени и проверила пульс. Никому не было до нее дела. Они были потрясены тем, что что-то могло случиться с их императором. Где им было понять, что и великий Оттон не вечен.

— Священника, — с трудом проговорил он. Он дышал тяжело, но голос его был спокоен. — Пусть подойдет священник.

По его лицу Аспасия увидела, что он все понимал. В нем не было страха. Он почти улыбался.

Подошел священник. Толпа расступилась, пропуская его. Этот старик много раз видел, как приходит смерть. Ему не надо было быть врачом, чтобы узнать ее приближение. Он был так же спокоен, как и император. Он приступил к соборованию.

Когда окружавшие поняли, что происходит, казалось, что огонь внезапно сошел с небес, так они были потрясены. Послышались рыдания, всхлипывания, горестные возгласы. Это прекратилось только тогда, когда кто-то догадался удалить всех посторонних. Остались родственники, ближайшие придворные и несколько священников.