Целитель вздохнул. Он аккуратно подтащил женщину к повозке и усадил рядом с колесом. Кряхтя, залез внутрь, достал скатанные в валик одеяла и небольшой сундучок со своими снадобьями. На то, чтобы развернуть одеяла у обочины, развести недалеко от них костер и перетащить бессознательную Эринан на походную лежанку, у него ушло еще минут десять.

Отточенными движениями юноша поставил над костром треногу, сполоснул котелок и повесил его над огнем. Денег, которые отдал Гилберт, хватило на то, чтобы значительно улучшить быт путников. Была продана разбитая телега – вместо нее Лин купил вполне сносную крытую повозку с двумя секциями. Пополнился набор котелков и походной кухонной утвари. Эринан обзавелась бесформенными коричневыми штанами из тонкой шерсти, грубыми ботинками, рубашкой из плотного льна и бурой жилеткой с высоким воротом, который прикрывал отсутствие кадыка. Такой наряд и грубый голос полностью маскировали принадлежность колдуньи к слабому полу, так что путники теперь смело входили в любые селения, не опасаясь того, что они будут узнаны.

До этого дня они двигались наугад, полагаясь на смутные догадки Эринан. Каждый день ведьма раз за разом пыталась достучаться до сознания своей возлюбленной и раз за разом терпела неудачу. До сегодняшнего дня.

Лин дождался, пока вода нагреется, и опустошил в котелок небольшую баночку. Густая жидкость окрасила воду в коричневый цвет, и в воздухе сильно запахло лакрицей. Целитель зачерпнул теплый отвар небольшим ковшиком и бережно влил его в рот Эринан. После того как первые капли напитка попали на язык колдуньи, она вздрогнула, открыла глаза и протянула руки, забирая ковш у целителя.

– У меня скоро эта дрянь будет вместо крови по венам течь, – пожаловалась она, утирая подбородок.

Лин пожал плечами.

– Нам нужно двигаться дальше. Без этого тоника ты бы лежала пластом три-четыре дня, – спокойно ответил он, инспектируя содержимое своего сундучка.

– Сама знаю, – отмахнулась Эринан. – Но теперь мы хоть знаем, куда ехать.

Она закрыла глаза, воскрешая в памяти ту панораму, которую ей удалось увидеть.

– Где-то миль сто восемьдесят-двести вон туда. – Она махнула рукой куда-то на юго-запад.

– Это не очень точное направление, – с ноткой сарказма в голосе сказал юноша.

Эри нахмурилась и сердито фыркнула.

– Я помню направление и чувствую его, но объяснить тебе этого я не смогу.

– Я мог бы посмотреть его, если бы ты позволила, – предложил Лин.

– Ох… Нет, я не в состоянии пока. – Эри потерла виски и скривилась. – Для этого нужно привести силу в порядок и хорошенько сконцентрироваться, а я сейчас не могу даже глаза открыть толком.

– Ну хорошо… Тогда поедем вон туда. – Сарказм в голосе целителя стал еще более явным. – Но сначала поужинаем и дадим лошади отдохнуть.

Эринан кивнула, встала со своей лежанки и направилась к повозке за крупой и копченым салом.

Айнен лежала в постели и смотрела в потолок. Она не могла сказать, сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась здесь. Это могла быть неделя, а мог быть и месяц, – колдунья не считала дней. Она чувствовала себя легкой и пустой, как раковина древесной улитки. Даже боль в обрубке руки доносилась как-то издалека, словно ее от Айнен отделяли тысячи миль ледяных просторов.

В комнату иногда заходили какие-то люди. Они о чем-то говорили, наверное, даже спрашивали что-то, сменяя повязки на ране, но колдунья не могла разобрать слов. Человеческая речь распалась для нее на отдельные звуки, которые потеряли всякий смысл. Утром из окна на потолок падал солнечный луч, и колдунья провожала его взглядом, пока он не исчезал. Иногда она поднимала изуродованную руку с покрывала и долго смотрела на то место, где раньше была ладонь. Потом снова опускала ее и проваливалась в полубессознательное состояние.

Роу не появлялся на глаза. Несколько раз в комнату заходил Брин, но Айнен не смотрела на него. Тогда стекольщик подгадал момент, чтобы зайти к ней без слуг. Женщина, казалось, разом постарела на те двадцать лет, на которые ее новое тело было моложе, чем душа. Волосы потускнели, глаза выцвели, под ними залегли темные мешки. Ведьма словно истончилась, стала нереальной. Брину казалось, что если он сейчас моргнет, Айн исчезнет, словно ее никогда не было. На худом теле колдуньи, накрытом тонким белым покрывалом, явно проступил округлившийся живот, и Брин с горечью подумал, что его хозяину опять удалось достичь своего. Стекольщик внутренне негодовал. Он не верил в то, что никто никогда не осмелится бросить вызов Ллиану Роу. Но вот одна из сильнейших ведьм Кордейла догнивает в лесу с перерезанной глоткой, а вторая абсолютно раздавлена и лишена сил.

Повинуясь неясному чувству вины, Брин регулярно навещал Айнен. Та продолжала лежать, не шевелясь, и глядеть в потолок. Лишь один раз она повернула голову на скрип открываемой двери. Поймав глазами взгляд Брина, женщина прошептала:

– Убей меня…

Стекольщик вздрогнул.

Он шагнул было к кровати, но снова отступил. Потом потупился и дернул указательным пальцем свою золотую цепь. Колдунья едва слышно вздохнула и снова перевела взгляд на потолок. На этом их общение закончилось.

По подсчетам Брина, Айнен лежала без движения около двух с половиной недель. Все это время слуги Роу кормили ее, омывали и переодевали. В начале третьей недели Ледяной Король позвал Брина к себе и приказал ему самому ухаживать за колдуньей. Он запретил появляться в ее покоях кому-либо, кроме стекольщика. А сам стекольщик обязан был поднять ведьму с постели. Брин не смел ослушаться.

С тем, чтобы менять повязки на рубцующейся плоти, проблем не было никаких. Но вот заставить ведьму поесть было сложно. Сначала мужчина сам кормил Айнен. Потом приносил ей еду и ставил на тумбочку недалеко от кровати, а сам садился на стул в углу. В первый день Айн проигнорировала угощение, и стекольщику пришлось выкинуть еду. На второй день колдунья с какой-то болезненной грацией выскользнула из-под простыни и уселась возле тумбы. Она попыталась снять крышку с супницы отсутствующей рукой, уронила культю на колени и больше не двигалась. Брин присел с ней рядом, взял ее левую руку в свою, снял рукой колдуньи крышку и вложил ей в ладонь ложку. Айнен долго рассматривала ее, словно не видела никогда столовых приборов, а потом аккуратно опустила ложку в супницу и начала есть. С непривычки она то и дело разливала суп, покрывая тумбочку, одежду и Брина каплями жирного бульона, но стекольщик молча сносил это.