— Привели к нарушению сложившегося равновесия! Понятно. Уфф! Ради одного этого открытия стоит отдать полжизни! Спасибо за информацию. Но тогда получается, что после Изменения оружие Инсектов… сохранилось? Не его ли берегут Хранители, Люди Внутреннего Круга, опекающие Храмы, то есть Модули Иной Реальности?

Собеседник Матвея перестал излучать доброжелательность.

— Вас это особо интересует?

— Я размышляю, и только.

— Мне бы не хотелось рассуждать на эту тему.

Матвей почувствовал возникшую неловкость, но причины ее не понял.

— Простите, мне хотелось бы кое-что выяснить, прежде чем вы отключите свою «линию трансляции». Почему Монарх всегда вычисляет меня, где бы я ни находился?

— Разве вы еще не знаете? Экзосоматическая система человека, его так называемая «душа», — многомерное образование, в отличие от тела, биологической структуры-носителя, трехмерного следа этого образования. Тело необходимо экзосоматической структуре лишь для материально-энергетического снабжения и контакта с данной реальностью. Ваши сны, между прочим, есть прорыв сознания в многомерность. Так вот, Монарх просто-напросто видит часть вашей «души» в своей реальности. Как верхушку айсберга, если будет позволительно сравнение. Когда вы овладеете методами психофизической экранировки своей экзосоматики, он перестанет вас лоцировать и находить.

— Но как этому научиться?

— А это уже ваши проблемы, идущий. Всего доброго.

Матвей рассеянно кивнул, созерцая удивительное лицо Сфинкса, говорившее о другой жизни, другой истории, о совершенно ином сознании, превосходящем обычное человеческое, об эмоциях, недоступных людям. И вдруг понял, что Сфинкс — вовсе не олицетворение Вечности, а олицетворение Преемственности Разума! Именно поэтому его построили напротив такого же «сфинкса», но — цивилизации Инсектов, далекой и, как оказалось, очень близкой по параметрам к человеческой.

— С другой стороны, Сфинкс — попытка изображения трехмерного времени, — сказал почему-то не ушедший собеседник. — То есть как бы его человеческий вариант, потому что перед ним — истинная фигура трехмерного времени! Реализованная Арахнидами. Соединившая в себе космологическую систему мира с изображением самого носителя разума Инсектов — Арахнида, достигшего наибольшего расцвета сотни миллионов лет назад.

И собеседник Матвея исчез — Соболев почувствовал это сразу, словно выключили свет в комнате и наступила темнота…

Матвей проснулся, полежал, по обыкновению привыкая к своему телу и обстановке, сел на кровати. Информация, полученная во сне, осталась в памяти вся до мелочей, и это говорило о полном восстановлении функций той самой «экзосоматической системы», о которой говорил недавний гид Соболева из сна. Поздравляю, сказал сам себе Матвей, чувствуя душевный подъем. Кажется, в стане иерархов наблюдается разлад и кое-кто хочет мне помочь, несмотря на запреты инфарха. Интересно, если он узнает, что предпримет? «Отключит» от верхних этажей астрала? Вообще… пришибет или только пожурит?

Но зачем иерарху-гиду понадобилось выдавать себя за человека Внутреннего Круга? Чтобы инфарх его не вычислил?

Во время завтрака мысли крутились возле этого вопроса, но потом вспомнилась студентка мединститута девушка Ульяна, и Матвей решил наконец расставить точки над «i»: не откладывая дела в долгий ящик, выяснить, каким образом она узнала о засаде в квартире Соболева.

Полдня Матвей решал проблемы снабжения и обучения своего подразделения в фирме, а в обед поехал в институт.

Ульяну Митину удалось найти без особых трудов: ее группа слушала лекцию по истории нетрадиционной медицины в аудитории на втором этаже. Когда лекция закончилась, и девушка, выбежав с подругами, увидела Матвея, она от неожиданности обомлела, потом лицо се покрылось бледностью, а потом буквально расцвело: она обрадовалась, хотя испуг в ее глазах так и остался.

— Вы?!

— Апостол Павел. Обещал — нашел. У вас есть пара минут для меня?

— Следующая лекция через двадцать минут, но я могу на нее и не пойти.

— Тогда давайте пообедаем где-нибудь, я есть хочу.

— Сейчас. — Ульяна отбежала к подругам, с любопытством поглядывающим на Соболева, о чем-то поговорила с ними и вернулась. — Я готова.

На улице шел дождь, но это не помешало им доехать до кафе — Матвей был на машине. Остановились на «Лакомке», новом молодежном кафе на площади Горького, где Матвей уже однажды бывал.

Изучив меню, заказали жюльен из шампиньонов, испанский омлет, начиненный картофелем, грибами, помидорами и перцем, баранину под соусом и флан — кусочки апельсинов, политые апельсиновым ликером и посыпанные корицей. Ничего подобного Ульяна и своей жизни не пробовала, кроме разве запеченных грибов, и доверилась вкусу сотрапезника безоговорочно. Видно было, что она стесняется и не знает, как себя вести, однако Матвею удалось быстро преодолеть барьер скованности, и разговор получился непринужденным и легким. Правда — до тех пор, пока не возник вопрос о засаде. Глядя, как меняется обаятельное девичье лицо, как оно темнеет и хмурится, теряя оживленность и жизнерадостность, Матвей уже пожалел, что задал его.