– Ах, черт!
– хлопнул себя по колену Патрик.
– И в самом деле! Теперь я понимаю, почему быстродвижущиеся "ракетки" транслируют изображения не на той частоте, что при малой скорости - помните, мы головы-то ломали? Ведь они же учитывают поправки теории относительности!
– Он даже вскочил. Очень просто: они движутся со скоростью до двадцати километров в секунду, отсчет времени у них тоже в сотни тысяч раз более точный, чем у человека... Вот и получается. Но вы понимаете, что это значит!
– Лоу обвел всех шальными глазами.
– "Ракетки" в своем повседневном быту чувствуют и используют то, что мы едва можем представить: изменение ритма времени, сокращение длин, возрастание масс, искривление пространства. Наверно, вот так же они чувствуют волновые свойства частиц микромира?..

Юлий Торрена подался вперед в своем кресле, откинул ладонью черные волосы.

– Антон, но какая же это жизнь без обмена веществ? Разве это можно считать жизнью?

– Действительно, - сочувственно поддержал Максим, - ни поесть, ни выпить!

Все засмеялись. Слабость Торрены была хорошо известна - недаром он чаще других соглашался дежурить на кухне.

– Перестань, пожалуйста, - возмущенно зыркнул в его сторону Юлий.
– Я серьезно.

– Почему же не жизнь?
– пожал плечами Новак.
– Они движутся, обмениваются информацией, развиваются.

– Развиваются ли?

– И очень стремительно, Юлий. В прошлую экспедицию мы видели не "ракеток", а "самолетики" - так они изменились за двадцать лет. Это, пожалуй, не меньший путь, чем от питекантропа до современного человека.

– Подождите, подождите, Антон.
– Торрена в полемическом задоре поднялся на ноги.
– Разумная жизнь должна быть созидательной. Где же то, что они создали? Ведь планета имеет дикий вид!

– Я думал об этом, - кивнул капитан.
– Все объясняется просто: им, кристаллическим существам, не нужно это. Им не нужны здания и дороги, машины и приборы, потому что они сами мощнее и универсальнее любых машин, совершеннее и чувствительнее самых точных приборов. Они не проходили стадию машинной цивилизации и не будут ее проходить. Вместо того чтобы строить и совершенствовать машины и приборы, они совершенствуются сами...

– Но можно ли уверенно считать их разумными существами, если нет и следа их коллективной деятельности?
– не сдавался Юлий.
– Может, это еще "кристаллические звери"!

– Есть!
– вмешался Максим Лихо.
– Есть следы, хотя вряд ли это можно назвать созиданием. Исчезновение атмосферы Странной. Должно быть, она мешала им летать, наращивать скорости. "Ракетки" уничтожили ее - вот и все...

– Послушайте!
– воскликнул Сандро и оглядел всех. Глаза и щеки его горели.
– А ведь они должны быть практически бессмертными, эти разумные кристаллоиды! Во всяком случае, в своей системе отсчета. Смотрите: во-первых, условия существования для них нынче идеальны - вакуум, никакой атмосферы, никакой влаги и коррозии. Вероятность выхода из строя любой детали ничтожно мала, раз в год по нашему счету времени. Но наш год для них равноценен нескольким тысячелетиям полноценной жизни!.. Подумать только: за минуту они могут придумать, узнать и понять больше, чем я за месяц! Целая Ниагара мыслей - и каких... Хотел бы я побыть "ракеткой" хоть несколько часов.

Антон с некоторым удивлением наблюдал за товарищами: как-то они слишком уж академически обсуждают проблему "ракеток". Неужели не понимают, чем эта проблема может обернуться для экспедиции? Впрочем, понятие "опасности", а тем более "опасности со стороны разумных существ" давно уже стало абстрактным для землян.

Торрена все не успокаивался:

– Но если они разумны, почему не общаются с нами? Почему не отвечают на наши сигналы, тесты, на кинограмму наконец?!

– Боюсь, что им понять нас несравнимо труднее, чем нам их, Юлий, ответил Новак.
– Стремительность движений и мышления "ракеток" так огромна, что наблюдать за нами им труднее, чем нам увидеть рост дерева. Помните: чтобы внимательно рассмотреть нас, "ракетки" пикировали?.. Кто знает, не принимают ли они за "живые существа" наш звездолет и разведракету, а не нас?

Максим Лихо сквозь прозрачную часть пола смотрел на Странную планету, смотрел по-новому: вот ты каким можешь быть, мир разумных существ! То место планеты, над которым висел звездолет, уходило в ночь. Извилистая, размытая рельефом граница света и тени захватывала все большую часть поверхности; черное пространство откусывало от планеты куски, как от краюхи. Только последние искорки - отражения от вершин самых высоких скал - еще теплились некоторое время в черноте. Дневная часть, играя резкими световыми переливами, отступала все дальше назад.

Максим поднял голову.

– Что ж, теперь все становится на места. Самое время исследовать!

– Нет, - сказал Новак, - сейчас самое время уносить ноги.

Дружные возгласы недоумения и возмущения были ответом на его слова.

– Спокойно, - Антон поднял руку.
– Объясняю почему. Во-первых, мы узнали самое главное и самое важное: здесь разумная кристаллическая жизнь. Это информация небывалой, без преувеличения, ни с чем, кроме разве тайны органической жизни, несравнимой ценности. Надо благополучно доставить ее на Землю. То, что мы сможем еще исследовать и понять, уже будет дополнением к этой информации, подробностями. Рисковать из-за них не стоит. А риск - и большой - есть в силу того печального обстоятельства, что мы...
– он заметил невольный протестующий жест Сандро Рида, хорошо... что я убил одну "ракетку". Сандри прав, они по-своему бессмертны, эти существа. Стало быть, каждая жизнь здесь имеет огромную ценность... да у них и нет иных ценностей.

– Так зачем же ты?..
– яростно вскинулся Максим.
– Убить существо мыслящее, обладающее, возможно, большим разумом, чем мы... Этого нельзя было делать! Что они подумают о нас, людях Земли?

– Не забывай, что это все мы поняли уже после, - ответил Новак.
– Все - и я тоже... Как бы там ни было, теперь надо поступать, исходя из обстоятельств.

– Но, может быть, они окажутся настолько умнее и выше нас, что поймут и простят нам... эту исследовательскую глупость?
– сказал в пространство Максим.