Я вижу, как на ее лице отпечатывается тот миг, когда она извлекает из моих слов плохо спрятанную издевку.

— Что ж, надеюсь, остаток праздника придется вам по вкусу.

Когда она скользит прочь в своем воздушном платье, глубокий голос над моим ухом произносит:

— Не стоит ее недооценивать, принцесса.

Я поднимаю глаза и вижу лорда Гектора. Его миловидное лицо оказывается совсем близко, и, как всегда, вереница мыслей проносится под его бесстрастной поверхностью.

— Она умнее и опаснее, чем кажется.

Я киваю, он удаляется, а я пытаюсь проглотить внезапно возникший в горле ком.

Я продолжаю изображать непринужденный вид и следовать вежливым пируэтам диалога. Мой взгляд неотрывно следует за высокой фигурой Алехандро. Он курсирует среди гостей с подкупающей простотой. Через некоторое время я понимаю, что больше не могу есть.

Свет, падавший сквозь высокие окна, теперь исчез. Слуги вносят факелы и вешают их через равные промежутки на стены из песчаника. Также они освобождают столы от остатков полло-пибил и приносят охлажденные дыни и виноград.

Я мельком вижу Химену. Она прислонилась к стене, ее лицо в тени. Безмолвным спутником она оставалась рядом со мной с момента торжественного входа принца. Хорошо быть такой незаметной, как она. Интересно, что она узнала этим вечером.

Я слежу за направлением ее взгляда, поверх голов разодетых дворян — туда, где стоит Алехандро, держа за руку Аринью. Они болтают с генералом Луз-Мануэлем. Король смеется над чем-то, что тот говорит. Этот смех накладывается поверх общего гула, и по телу пробегает дрожь. Аринья привстает на цыпочки и целует Алехандро в щеку. Он наклоняется, позволяя ей поцеловать себя.

Острое мясо в моем желудке подает сигнал, что сегодня я буду плохо спать. Но холодная дыня, золотая с медовым отблеском, слишком хороша, чтобы отказаться от нее. Ее прохладная сладость взрывается на языке. Я съедаю еще. И еще кусочек.

Не знаю, сколько времени я стою около стола, как будто по задумке столяра приклеенная к нему. Внезапно я ощущаю нежную руку Химены на своем плече.

— Пора идти, солнышко.

Я не сопротивляюсь, когда она уводит меня, только спотыкаюсь; я наелась так, что едва могу дышать.

Не в силах расслабиться, я долго лежу в темноте без сна. Острые боли пронзают низ моего живота и ноги. Съеденная еда жжет грудь. Но что хуже всего, я не могу прекратить воображать, сколько человек наблюдало за тем, как я себя утешаю. Я представляю, как Алехандро качает головой, глядя на это унижение, а Аринья ухмыляется, цепляясь за его руку. Я представляю, как лорд Гектор отворачивается, разочарованный.

Горячие слезы стыда стекают на подушку. Мне не хватает Аньяхи больше, чем когда-либо. Она бы не стала обращать внимание на то, что я не подхожу на роль королевы, что Алодия ошиблась во мне. Она бы укрыла меня в объятьях и сказала, что Господь был прав, избирая меня.

Я прикасаюсь к холодной поверхности Божественного камня. Почему-то он не напоминал о себе в течение целого дня. «Господи, я не понимаю, почему я здесь. Может, ты ошибся».

Камень согревается от моей молитвы и мягко вибрирует. Новое ощущение в животе переполняет чашу, я слезаю с кровати и бросаюсь в атриум. Я не смогу добраться даже до шкафа у дальней стены. Я сжимаю плиточный край купальни и опустошаю свой желудок. От продолжающейся тошноты у меня начинают гореть нос и горло, желудок болит от спазмов.

Бездыханная, я сползаю на пол и прислоняюсь щекой к благословенно прохладной плитке. Во рту отвратительный привкус, но у меня нет сил подняться. Боль в животе проходит.

Я снова касаюсь Божественного камня. «Помоги мне», — молю я. Камень отвечает, горячий и твердый, но на этот раз меня не тошнит. От отчаяния я молюсь так, словно не молилась несколько недель. Я говорю Богу об отце Никандро и мертвых Божественных камнях, схороненных под пальмой. Я говорю ему о княгине Аринье, Косме и лорде Гекторе. Я спрашиваю, может быть, сторонники Виа-Реформа были неправы, ничего мне не рассказывая, и молю о его защите, если мне случится предстать перед вражескими вратами.

Я прошу прощения за сомнения. Я говорю ему, что хочу, чтобы Алехандро любил меня.

Химена будит меня чуть позднее. Я открываю глаза и оказываюсь на цементном полу. Шея затекла, мне трудно поворачивать голову. Заря только что коснулась неба, и ее оранжевый свет льется на меня. Химена отступает в тень, и я на мгновение остаюсь одна, купаясь в божественном сиянии. Я поднимаю руки и смотрю, как свет играет на моих пальцах. Тепло наполняет мое тело, растекаясь по конечностям от пупка. Я блаженно потягиваю пальцы ног.