Многие, в том числе, наши военные заказчики задавали нам примерно такой вопрос: “Вот вы используете для измерения статистических характеристик случайных процессов и их анализа различного рода аналоговые устройства. А с какой точностью это выполняется и можно ли вообще доверять вашим результатам?” Все мои поиски — и в книгах и в журнальных статьях — адекватных методов, позволяющих ответить на этот вопрос, привели меня к выводу, что эта проблема оказалась вне поле зрения специалистов. Я решил попробовать решить ее самостоятельно, и мне это удалось. В конце семидесятых на эту тему был сделан доклад на десятом Всесоюзном симпозиуме “Методы представления и аппаратурный анализ случайных процессов”, прошедшем в тогда еще мирном Сухуми. Кстати, это мероприятие мне запомнилось еще и тем, что оно проходило в марте месяце и некоторые из нас, ленинградцев, и я в их числе, купались в обжигающе-холодном Черном море.

Но и старая тематика не давала мне покоя. Для Юбилейного сборника трудов института, посвященного пятидесятилетию его образования, мне была заказана большая статья “Методы экспериментальных исследований при разработке и моделировании систем управления”.

Последний мой производственный выход в море совпал с первым и последним в той жизни плаванием по Тихому океану. Это было во второй половине августа 1979 года. Почему-то никто из моей группы не смог выехать в командировку, и мне предстояла не совсем обычная для меня роль оператора: собрать и отладить на модели МШ схему обработки и производить саму обработку поступающих от датчиков сигналов во время выхода. Как я и ожидал, командировка оказалась интересной, даже очень. Прежде всего, впервые в жизни пришлось пролететь такое большое расстояние, из конца в конец весь Советский Союз. И природа Дальнего Востока, явно отличающаяся от российской, и сам город Владивосток — все вызывало повышенный интерес. Но самое главное — это Тихий океан, точнее, Японское море. И оно решило предстать во всем своем величии — через день или два после нашего приезда во Владивосток пришел ураган.

Я сейчас не помню его параметры, не самый мощный, но, все равно, это было что-то совершенно необычайное. Мы жили в центральной гостинице города под названием “ Владивосток”, я оказался в одном номере с Борисом Марковым на каком-то верхнем этаже. Владивосток стоит на холмах-сопках, а “Владивосток” расположен на одной из самых высоких сопок города. Развивался ураган стремительно, но на наше счастье, его начало застало нас в гостинице, из которой в течение двух дней мы даже нос боялись высунуть. Это было, кажется, утром второго дня, когда Борис подозвал меня к окну и показал на маленькую из-за расстояния фигурку человека, лежавшего неподвижно на земле под нашими окнами. Неподалеку от гостиницы стоял тоже достаточно высокий дом, и одна из его стен была параллельна нашей стене. Так вот, эти две стены образовали нечто вроде трубы, в которой ураганный ветер, вероятно, усиливался до такой величины, что оказавшийся в этом месте человек не только не мог перемещаться, но не мог даже поднять голову. Несчастный пролежал неподвижно много часов и только к вечеру, когда ветер немного ослаб, выглянув в очередной раз в окно, мы его не обнаружили. Ураган наделал городу много вреда, повалил столбы и деревья, но человеческих жертв, вроде, не было. Хотя в то время о жертвах старались не сообщать. Даже при затихшем ветре близко к океану подходить было страшно — таких угрожающе грохочущих многометровых волн я никогда не видел.

Во Владивостоке нам был выделен корабль другого типа — СДК, средний десантный корабль. Десантные корабли характерны прежде всего наличием аппарелей — приспособлений для приема на борт и высадки с моря прямо на берег тяжелой боевой техники и десанта. Рано утром мы тронулись в путь, прошли Золотой Рог, залив Петра Великого и вышли на просторы Японского моря. Через некоторое время у нас в назначенном месте состоялась встреча с подводной лодкой, с которой были окончательно согласованы маршруты и регламент совместной работы.

Сколько дней мы были в море, я не запомнил. Помню только то, что основную задачу нам и в этот раз решить не удалось. Но зато сама экспедиция была по-настоящему интересна. Нам пришлось побывать и даже выйти на берег на самой юго-западной части советского побережья Японского моря. В этом месте смыкаются границы трех государств: Советского Союза, Китая и Кореи. В одну из ночей плавания по морю, мы не могли оторваться от фантастической картины ловли кальмаров. Ловлей занимались сотни, а может быть, даже тысячи японских баркасов. Все море пылало в огне потому, что на носу каждого баркаса был установлен мощный прожектор, направленный лучом в воду. Именно этот луч и был приманкой для кальмаров, которые шли на свет огромнейшими косяками.

Как нам объяснил капитан корабля, мы в то время находились в советских территориальных водах, японцы в чистом виде браконьерствовали, вроде вынужденно — в тот сезон кальмары предпочитали почему-то только советские воды. Кто-то из нашей команды забросил удочку и тут же вытащил светящееся чудо — кальмара. Я никогда не знал, что живые кальмары на свету, при электрическом освещении, обладают такими красками. Причем, по мере того, как жизнь из них уходит, спектр красок на глазах изменяется, яркость затухает, но какой-то внутренний свет струится почти до конца.

Из-за близости океана сроки сезонов на Дальнем Востоке смещены, и пик лета приходится здесь на конец августа — первую половину сентября. Поэтому неудивительно, что даже во время движения жаркое азиатское солнце почти у каждого из нас вызывало желание искупаться, тем более в таком море. Но это казалось неосуществимым — мы же на военном корабле. Но кто-то все же пошел к капитану и — о чудо — корабль стал замедлять ход и остановился. На воду были спущены три или четыре шлюпки с матросами, открыты аппарели, и нам было разрешено через них войти в море и поплавать, не выходя за границу, определяемую шлюпками с матросами.

Мне довелось купаться в разных местах и при разной погоде на Черном море, в Балтийском и Белом морях, во множестве озер и рек, но, вы понимаете, что я хочу сказать. Посреди моря, одно название которого для меня имело особое звучание, теплого и кристально прозрачного. Среди нас был мастер спорта по подводному плаванию, который начал с того, что проплыл под днищем нашего корабля, с одного борта на другой. Так вот он, участвовавший во многих соревнованиях в самых лучших, самых прозрачных морях и водоемах, сказал нам, что воду такой прозрачности он не встречал нигде и никогда. Не говоря уже о цвете воды — небесно-голубом. Я был хорошо “вооружен”, захватил с собой и фото и кино, и у меня сохранились свидетельства этого необычного купания.