– Скажу по дороге.

Он дал мне шлем. Я нахлобучила его на голову и поняла, что это великое изобретение человечества. Под шлемом можно плакать.

Я села сзади и обняла Сэма за плечи. Рев мотора заглушал все звуки, так что я могла рыдать хоть в голос. Правда, времени не было – уже через две минуты Сэм затормозил на знакомой мне улочке: крышка канализационного люка здесь казалась подозрительно чистой на фоне затоптанного тротуара. На пожарном щите рядом с конусообразным пыльным ведром висел отполированный руками багор.

– Эту штуку надо открыть. А потом обязательно закрыть. Чтобы никто не свалился.

– В канализацию? – Сэм радовался все больше. – Ну у вас и игры, ребята… А что же ты раньше молчала? Я же могу стать украшением вашей команды!

– Еще станешь… Пошли.

Он не с первого раза, но поддел и откатил крышку. Я спустилась по лесенке первой, Сэм за мной. Я дождалась, пока он пристроит крышку обратно.

Сделалось темно. Снизу пробивался тусклый свет аварийных лампочек. Я вспомнила, что у меня нет при себе фонаря.

Загорелся яркий свет – Сэм держал в руке телефон, высвечивая бетонные стены и плесень, железные ступени лестницы, глубокий колодец, ведущий вниз…

– Диггеры? Я много слышал, но думал, вранье… А ты не знаешь, тут правда есть тайное метро?

– Тут все есть… Только осторожно спускайся.

– Не учи белку орешки щелкать! Сама смотри не поскользнись, тут ступеньки типа «поломай-нога»…

В его голосе совсем не было страха. Я поняла, что в жизни не видела испуганного Сэма и, наверное, не увижу. Такого бесстрашного, веселого, такого жизнелюбивого парня нет больше нигде на земле…

Я набрала код на тяжелой двери. Щелкнул замок.

– Ни фига себе! – Сэм подпрыгивал от радости, будто щенок фокстерьера впервые на охоте. – Супер. Супер. Можно снимать?

– Не сейчас. Я скажу тебе, когда можно.

– Тут бы нормальную камеру принести… Для съемок в темноте… А то ведь размоется картинка… А это что, лифт?!

Мы спустились ниже. Открылись двери; зеленая лужа посреди коридора была подернута ледком.

– Зачем тут так холодно? – Сэм зацокал зубами. – А знаешь легенду про холодильную установку, которой скрепили грунты? Так что, это не легенда?!

Свет его фонарика высветил схему Главного здания на стене.

– И это все под Главным зданием?! Блин, блин, Даша, вот это подарок… Ты меня переплюнула, теперь придется из кожи лезть, чтобы тебя удивить…

Скрипнула дверь шкафа. На меня упал ватник, пахнущий Лизиными духами. От этого запаха я чуть не потеряла все свое мужество.

– Сэм, одевайся, там еще холоднее.

– Мы пойдем прямо к холодильной установке, да? А что тебе конкретно надо сделать, в чем задание?

У меня не было сил ему отвечать. Вся моя воля уходила сейчас на то, чтобы не броситься бежать со всех ног, рыдая и поскуливая от страха.

Мы шли по коридору минуты две. В последний момент я вдруг вспомнила об Инструкторе: он любил проводить время, наблюдая за игрой Хранителей или даже к ним присоединяясь. А что, если и сейчас он сидит у портала и с первого взгляда раскусит мой замысел и помешает?!

Мне было очень стыдно за надежду, которая пришла ко мне вслед за этой мыслью. Подходя к порталу, я была совершенно уверена, что Инструктор здесь. Отлично: пусть вскроется мое предательство и пусть мне сотрут память. Лучше не помнить вообще ничего…

Я первой вошла в подземелье. Хранители повернули головы, но игру не прервали. Я окинула взглядом огромный зал – Инструктора не было. Может, за стеллажами? Но нет, его не было, мне повезло…

Или, наоборот, трагически не повезло.

– Привет, дядя Толя, Серго, Иван Иванович…

– Кто это? – благоговейно прошептал Сэм.

– Это… хранители.

– Они тоже играют?

– В общем, да. Ты же видишь – они играют в домино…

– Как-то… жутко.

– Не отвлекайся, – я вдруг почти успокоилась. Осталось совсем немного. – Сэм, я хочу, чтобы ты мне помог…

– Что делать? – отозвался он с готовностью.

– Стой рядом. Мне очень страшно одной, а когда ты рядом…

Я обняла его и поцеловала. В губы. В первый раз.

Люди проходят специальные курсы и тренинги, обучаясь любить себя. Прежде всего себя и желательно больше никого. А как же иначе? Человек живет для себя, любимого, а если что-то делает себе в ущерб – значит, им манипулируют, его используют, надо прочистить ему мозги и открыть глаза на правду. Родители манипулируют детьми, мужья – женами, больные – здоровыми, и существует целая наука о том, как никого не любить. Быть свободным от манипуляции. Быть собой.