— Крысы! — воскликнул он вслух. — Не иначе. Целое нашествие крыс! — И он поспешил через лужайку назад, в дом, чтобы вызвать крысолова.

Крысолов был личностью популярной в домах и на фермах деревни и всей округи. Из тех, кто всегда под рукой. Он, конечно, занимался и мышами, и кротами, и вообще всеми, кого считал вредителями, но главный его интерес отражался в его прозвище.

Никто, даже самые маленькие дети не называли его мистер Джонсон. В лицо все звали его Джим. Но за спиной именовали Крысиный Джим.

Если вспомнить, как выглядели самые знаменитые крысоловы, то Крысиный Джим был их полной противоположностью. Гаммельнский, например, крысолов был «высок и худ, с острым взглядом голубых глаз и длинными светлыми волосами». Крысиный Джим был толстым коротышкой, и глаза у него были мутные, как вода в утином пруду.

Когда он на следующее утро явился в тарахтящем автофургоне, Магнус спал в старом резиновом сапоге, где и провёл всю ночь. (В сарае валялось несколько старых сапог, причём все — на правую ногу. У хозяина дома всегда рвались левые сапоги, но он сохранял правые, надеясь, что, может, всё ещё переменится.)

Заслышав людские голоса, Магнус проснулся. Сперва он стал обдумывать, закричать ли ему «гадкий!» или «укусить!», но что-то подсказало ему, что лучше промолчать.

— По моим расчётам тут вчера оставалось не меньше двух фунтов кроличьего корма, — говорил хозяин, заходя с крысоловом в сарай. — А утром, Джим, ни крошки не осталось. Это надо, чтоб целая армия крыс постаралась, тут, верно, крысы кишмя кишат.

Крысиный Джим достал из кармана большой красный с белыми горошинами носовой платок и старательно высморкался.

Нос у гаммельнского крысолова, нет сомнений, был длинный, острый и тонкий. Но у Крысиного Джима он был короткий и приплюснутый, и большие ноздри смотрели прямо вперёд, как у свиньи. Джим наклонил голову пониже к полке и глубоко втянул носом воздух.

— Никаких крыс, — заявил он.

— Почём ты знаешь?

— Крысиного духа нет.

— А чем пахнет?

— Мышами.

— А ты их различаешь?

— Я их всех распознаю — крысу, мышь, полёвку, землеройку. И мышь от мыши отличу. Мыши бывают разные — домашняя, полевая, осенняя после жатвы. Нос у меня что надо.

— Ну и кто же у меня сожрал кроличий корм?

— Домашняя мышь.

— Да брось ты, Джим! Чтобы простая мышь подчистила два фунта корма за двадцать четыре часа?! Ты взгляни на мышеловку, видишь следы зубов?

Крысиный Джим подобрал с пола мышеловку и приложил к носу.

— Домашняя мышь, — повторил он.

Потом осмотрел пустой пакет из обёрточной бумаги, отметив, каким образом его вскрыли. Заглянул под полку, осмотрел остатки старых ящиков и мешков из-под семян и четыре правых резиновых сапога, один из которых валялся на боку. Свинячьи ноздри его раздулись.

— Загадка, — объявил он. — Вам, значит, придётся покупать ещё корма для кролика, верно? — спросил он.

— Правильно. Скоро в лавку пойду.

— Ну так положите корм не прямо так, а в крепкую жестянку. И ещё одно. Сюда несколько дней не ходите, ясно? Если что вам отсюда может понадобиться, забирайте сейчас, сделаете так?

— Что ты затеял, Джим? Хочешь отраву положить?

— Нет, но кота сюда не пускайте. Закройте дверь.

— Кстати, проклятый соседский пёс оторвал у нашего Рыжика кончик хвоста. Вон лежит там за оградой.

Мутные глазки Крысиного Джима сузились, он снова присмотрелся к следам зубов на мышеловке.

— Ага, — произнёс он. — Вот что. Вы, наверно, торопитесь в лавку. Не ждите меня. Я тут ещё немного побуду. Главное — дверь в сарай не открывайте, а я завтра утречком сюда загляну, идёт?

Крысиный Джим подождал, пока хозяин сядет на велосипед и уедет подальше по улочке, и тогда пошёл и притащил из фургона ловушку. Не простая это была ловушка, из всех его ловушек самая крепкая, и устроена так, чтоб наверняка ловить зверьков живьём. Размером с большую корзину для яблок, с металлической сеткой из толстой проволоки, плотно переплетённой, с мелкими отверстиями. Джим ставил её по берегам реки, когда вдруг начиналось засилье норок и нутрий. Сейчас он поставил её на полку. В качестве приманки он обычно насаживал кусочек мяса — для норки, а для нутрии — морковь и свёклу.

— Тебе, дружище, надо что-то особенное, — сказал вслух Крысиный Джим.

Он достал из кармана припасённый себе на завтрак батончик «Марс», развернул его, аккуратно поместил внутрь ловушки и зарядил её. Затем тихо вышел и закрыл дверь.

— Интересно, — задумчиво проговорил Крысиный Джим, когда уже ехал в дребезжащем фургоне по улочке. — Посмотрим. — И его свинячьи глазки блеснули.

Всю свою жизнь, с тех пор как он занимался ловлей крыс, его пленяла одна легенда, не столь, вероятно, известная, как легенда о лох-несском чудовище или о загадочном снежном человеке, но для Джима, в силу его профессии, более привлекательная. Это была легенда о Крысином Короле.