— Может, мама не отпустила ее, — бубнит Вардо.

Нет, Дали, ничего тебе не помешало! Просто бессердечная ты, черствая. Просто передумала, не захотела ехать, и все. А каково мне, тебе дела нет!

— А может, редактор не дал ей отпуска, сам знаешь, все в августе рвутся отдыхать, все к морю хотят.

Сколько раз твердил тебе, Дали: любовь (а ты помешана на этом слове!) — это прежде всего внимание, проявление огромного внимания. У тебя же ни капли внимания ко мне.

— Могла и заболеть, — оправдывает Вардо Дали.

И ты еще будешь уверять, что любишь! Это называется, по-твоему, любовью?! Любила бы, так все бросила и десятого, да, да, десятого августа была бы здесь, рядом со мной! Неужели забыла, ведь ради тебя добился я изменения маршрута экспедиции?!

— Знаю, сразу обвинишь ее в измене!

— Замолчи, Вардо! Хоть ты не изводи!

Вардо обидчива, мгновенно обижается, особенно если повысишь голос.

Снова звонит телефон.

Зина, еще не снимая трубки, говорит:

— Это Тбилиси.

Я влетаю в кабинку, хлопаю дверью, чтобы не слышали моего крика и срываю трубку.

— На алименты подала? Шиш получишь! — кричит долговязый тип. Он опять вырос на пороге почты, теперь уже пьяный.

— Нализался! Не явишься в суд — милиция силой доставит! — грозится Зина.

— Черта с два доставят!..

— Увидишь! Увидишь, что с тобой будет, пьяница! — Зина яростно бросает трубку на рычаг.

Я выхожу из кабины — связь оборвалась.

— Извините, — виновато говорит Зина, успокаиваясь.

Телефон милосердно взрывается звоном.

— Это Тбилиси! — Зина берет трубку, а я скрываюсь в кабине.

З и н а. Тбилиси… Тбилиси… Тбилиси…

И з т р у б к и. Какой еще Тбилиси?.. Откуда Тбилиси…

З и н а. Тетя Аня, это вы?! С ума можно сойти!

Я. По-моему, я уже сошел.

З и н а. Помолчи, геолог!

Т б и л и с и. Махачкала… Махачкала.

З и н а. Я — Кубачи! Тбилиси, я просила Тбилиси!

Т б и л и с и. Махачкала, говорите же, Махачкала.

М а х а ч к а л а. Слушаю, Тбилиси… Тбилиси… Алло, алло…

Т б и л и с и. Давайте абонента.

М а х а ч к а л а. Сейчас.

З и н а. Абонент на линии.

Я. Алло, Тбилиси? Тбилиси? Зина, ничего не слышно!

З и н а. Не волнуйся.

Т б и л и с и. Говорите же.

Я. Алло! Тбилиси? Редакция?

— Да, редакция.

— Это ты, Дали? — меня трясет.

— Нет. Какая Дали вам нужна?

Я называю фамилию Дали.

— Сейчас, — щебечет девушка.

Представляете?! Сидит себе преспокойно в редакции! Я тут с ума схожу, а ей хоть бы что! Пусть только подойдет к телефону!..

Страшный треск в трубке стреляет мне в ухо. За треском где-то далеко едва внятно звучит: «О Коломбина!» Голос певца все громче повторяет: «О Коломбина!» — и наконец, отчетливо слышится ариозо Арлекина. Терпение иссякает. Сердце вот-вот разорвется, не вытерпит, пока Дали подойдет к телефону.

— Алло! — нежно звучит голос Дали.

Из головы разом вылетают все заготовленные слова, я теряюсь.

— Это ты, Дали?

— Нет!

— Что?!

— Дали три дня назад ушла в отпуск, на пять дней.

Я немею.

— Алло… Алло… Что ей передать?

— Спасибо, ничего…

Я вешаю трубку.

— Все? — изумляется Зина.

— Ну что? — спрашивает Вардо. — Случилось что-нибудь?

— Нет…

Вардо понимает — расспрашивать бесполезно.

Мы выходим из почты.

— С вас пятьдесят шесть копеек! — настигает меня голос Зины.

Я возвращаюсь, оплачиваю разговор, а в голове одна мысль — в клочья разнесу палатку Дали!