Ахмат в коридоре обменялся с женой несколькими словами, кажется, отправил ее спать, и осторожно постучал в дверь, словно предполагал, что Джабраил может в такой обстановке уснуть. Конечно, хорошо бы потереть глаза и сделать сонную мину на лице, чтобы продемонстрировать свое хладнокровие. Иногда Джабраил, со свойственным ему артистизмом, проделывал подобные фокусы, чтобы добиться особого восхищения и уважения. Но сейчас было как-то не до этого. И он просто открыл дверь.

– Свет можно зажигать?

– Можно, – улыбнулся Ахмат. – Уехали. А можно и не зажигать. Я просто дверь в коридор открытой оставлю.

Джабраил согласно кивнул. Хотя свет в окне в это время и привлечет внимание соседей, все же они должны понимать, что не сразу уснешь после такой кровавой передряги, что случилась в саду. Хоть и говорят, что чеченцы к крови привыкли, но не все привыкли спокойно спать, только что избавившись от неминуемой смерти. И потому ничего страшного в горящем свете нет. Но и обязательности в нем тоже нет, потому что и Джабраилу в полумраке разговаривать легче. Легче сказать то, что он сказать намеревается.

– Как обошлось? – спросил Джабраил так строго, словно не он был инициатором и виновником инцидента, а сам Ахмат, вопреки его приказу, что-то учудил.

– Хорошо. – Ахмат невысказанный упрек не принял. – Очень хорошо. Я стал чуть ли не национальным героем. Мне даже предлагали на ночь оставить во дворе машину с нарядом. Сам начальник горотдела звонил. Ценят.

Джабраилу показалось, что Ахмат сам в собственных глазах вырос до ценного кадра, достойного защиты, и это было смешно, потому что все, за что Ахмата оценили, сделано именно им, Джабраилом. Это вызвало короткую улыбку.

– Из чего ты стрелял? Как они записали?

– Из автомата. Я же и встретил их с автоматом в руках.

Автомат и сейчас был в руке Ахмата, словно подтверждал его умение за себя постоять. В понимании ментовского капитана настоящие герои, похоже, когда спят с женой, руку со спускового крючка не снимают. Это вызвало еще одну короткую улыбку Джабраила, в полумраке, впрочем, незаметную.

– Их было несколько человек. Ты стрелял одиночным. Почему не очередью?

– Предохранитель тугой. Успел только на одиночный переключить.

– Пусть так. А если из Паленого извлекут пулю?

– Зачем?

– Надумает кто-нибудь экспертизу сделать.

– И что?

– Калибр, сам понимаешь...

Ахмат слегка растерялся, но быстро вышел из положения:

– Скажу, что и пистолет с собой был.

– Какой пистолет? У тебя штатный «макаров»... А пуля от «беретты»...

– И что делать? – Ахмат как легко приобрел, так же легко и растерял свой авторитет.

И Джабраилу хорошая мысль в голову не пришла. Но надо как-то Ахмата успокоить, чтобы он не проявлял излишней активности до поры до времени. И потому Джабраил подсказал то, во что, он был уверен, не поверит ни один следователь:

– Значит, делаешь так. Если что-то начнется. Только в этом случае, если что-то начнется, ты говоришь, что сразу не стал усложнять ситуацию. Побоялся, что не так поймут. Но ты стрелял из автомата. И тебе показалось, что был еще и выстрел со стороны дома. И Алан у тебя порой в сторону дома лаял. Но понятия не имеешь, кто бы мог тебя подстраховать. Мало ли врагов у Юрки Шкурника. С его привычкой всех обманывать и хапать все, что ему не принадлежит, но до чего рука дотягивается.

Джабраил вдруг замолчал, о чем-то сосредоточенно думая.

– Я понял, – сказал Ахмат. – Надеюсь, до этого дело не дойдет.

– Я уверен, что до этого дело не дойдет, – сказал вдруг Джабраил бодро.

Таким тоном поддерживают упавших духом. Ахмат именно так понял интонацию. Джабраил же имел в виду совсем другое. Он знал, что Урусхан свое дело сделает, и сделает на совесть.

– Ладно. Пойду собираться, – повернулся к двери Ахмат. – Даже часика не отдохнул. Уже утро. Побриться надо. Все-таки телевидение снимать будет.

– Подожди. Я сегодня уезжаю. Свое дело я сделал. Ты тоже свое сделал, но поддержи еще хромого Александэра. Ему нужно отправить бригаду в Москву.

– Я помогу ему, – согласился Ахмат, не понимая, чем он может Александэру помочь...

Ахмат ушел, плотно прикрыв за собой дверь и оставив Джабраила в темноте. Джабраил посмотрел на часы с фосфоресцирующей стрелкой. Семь утра. Как быстро ночь пролетела. Но он усталости не чувствовал. Кажется, он понял, зачем приходил Юрка Шкурник. Он привык все хапать. Он по натуре хапуга. Получил сто тысяч баксов и решил, что у Джабраила осталось слишком много. Решил хапнуть и то, что осталось.