Шрифт:
– Вижу. Гуляет человек.
– Это любимое место прогулок местных жителей, – сказал Сохно. – Особенно, когда стемнеет.
– До угла добрался, остановился... – продолжал комментировать Согрин. – Ага... Я в кусты пошел. Он возвращается.
– Осторожный, – сказал Сохно.
– Хладнокровный, – добавил Согрин. – Я передаю Султанову «готовность».
– Да. И мне в шкаф пора, – решил Кордебалет.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
1
Майор Султанов, получивший очередное звание только накануне новой командировки в Чечню, еще не совсем привык к нему, но изо всех сил стремился доказать, что звания достоин вполне и даже того более. Желание естественное, если есть внутренняя готовность к работе и силы доказать то, что доказать желаешь. И потому себе майор выбрал, как ему показалось, самый ответственный участок в проводимой операции, если не брать во внимание участок работы спецназовцев, на который его просто не допустили. Султанов решил охранять ментовского капитана Ахмата Хамкоева. И охранять не столько от выстрелов снайпера, сколько от собственного желания капитана оказаться полностью свободным, то есть скрыться с глаз всех этих враждебно настроенных людей, что неожиданно, после коротких мгновений славы и почета, стали окружать его со всех сторон.
Ментовскую форму, чтобы не смущать военной формой снайпера, Султанову принесли в городской отдел ФСБ. И только после того как он, вместе с другим «альфовцем», старшим лейтенантом Старковым, которого взял с собой, переоделся, привели к ним и самого капитана Хамкоева.
– Вы хорошо, капитан, защищаетесь, – сразу признал Султанов свое и полковника Согрина поражение. Это должно было бы подействовать. По крайней мере должно притормозить возможное желание удариться в бега. – И нам ничего особого предъявить вам возможности, к сожалению, нет. Я повторю, чтобы вы слишком хорошо себя не чувствовали, что – к сожалению... Чувствую вот, что надо бы вам гораздо большее предъявить, а нечего... Думаю, ваше дело закончится просто дисциплинарным взысканием, но про повышение в звании придется на время забыть.
– Я правду говорил. – Ахмат, имевший возможность подумать в камере, времени зря, похоже, не терял, и теперь упрямо стоял на своем, и это, конечно же, не удивило майора. И тон его разговора был уже почти возмущенным. Еще немного, кажется, и сам обвинять противную сторону будет. – Так на моем месте любой бы горец поступил. У нас предатели не в почете.
Грозная гордость у маленького и круглолицего ментовского капитана с хитрой рожей получалась плохо – не впечатляла.
– А вы что?.. – Ахмат глазами показал на ментовскую форму. – В менты подались?
– Временно, – согласился майор и с таким статусом. – Чтобы вас охранять. Мы поедем с вами домой, к вам. А потом из бывшего дома Джабраила Алхазурова в вас будет стрелять снайпер... Тот самый... Вы, должно быть, знаете, о ком речь.
Глаза капитана беспокойно забегали.
– Не волнуйтесь. Ему подменили патроны, и выстрелит он в вас маркером с краской вместо пули. Почувствуете легкий удар, встрепенитесь, словно от боли, и падайте. Пусть они считают вас убитым. Это для вашей же безопасности. Иначе они с другого места выстрелят, а мы проконтролировать не сможем.
– Я так думаю, – решил Ахмат, подтверждая предположения полковника Согрина, – этот снайпер из тейпа Паленого или какой-то его друг. Это за Паленого месть. А где сейчас Паленый? Его родственникам выдали?
– Вы же как сотрудник милиции должны знать законы. Человека, обвиненного в бандитизме и в терроризме, не выдают для похорон родственникам. – Майор Султанов не стал сообщать, что тело бандита уже отправлено на вскрытие в Моздок, как просил подполковник Сохно, чтобы идентифицировать пулю, оставшуюся в теле. В Гудермесе выполнить экспертизу невозможно, и кроме того, здесь это дело не осталось бы тайным. – Его в Моздок отправили, похоронят на пустыре среди неопознанных трупов других бандитов и даже табличку на могиле не поставят. Без всяких почестей, вместе с бездомными бродягами. Только бродягам табличку с номером ставят, а террористам – нет, чтобы не было в народе памяти о них.
Хамкоев, как заметил майор, остался доволен сообщением, добавившим ему уверенности. Похоронят Али Паленого, а потом и сами, если вдруг возникнет необходимость в эксгумации, не найдут где.
– Ладно, едем, – решил Султанов. – Принимайте дорогих гостей. Чаем хоть угостите?
– Могу и водкой, – обрадовался ментовский капитан. – Запас есть.
– Водка у вас наверняка «паленая», – ответил майор двусмысленностью. – Чай надежнее. Не отравимся.
Майор Султанов сам держал дома кавказскую овчарку и Алана с первого взгляда одобрил:
– Хороший псища. Тяжеловат, правда. Наверное, не гуляете с ним?
– Что с ним гулять, он по саду ночью бегает.
– Все равно гулять надо. Час утром и час вечером. Иначе рыхлым будет.
– Некогда мне, – отмахнулся капитан.
Дома он приобрел большую уверенность и уже держал себя независимо.
– А что старший лейтенант? Не зайдет? – поинтересовался Ахмат заданием Старкова.
– Не зайдет. Он дом с улицы охраняет. Мало ли...
На улице темнело стремительно. Жена капитана накрыла стол в угловой комнате. Постелила чистую белую скатерть. Майор время от времени за окно поглядывал. А на стол рядом с собой положил трубку мобильника. Не успели допить первую чашку, когда мобильник на столе завибрировал.