Священник не обиделся, но, когда выдавил из себя ответную улыбку, выглядел еще страшнее.

Взгляд миссис Никлс, скользнув по Гарри, Ричарду и американским морячкам, прошелся по Анетт («хотела бы я иметь фигурку для такого платья, красавица») и остановился на Волшебных Пальчиках.

— У тебя дар, дружок. Я это сразу чувствую. Ты видишь то, что находится за Сферой Видимого.

Майлз не стал возражать.

— Чувствую беспокойную душу. Или ее скорое появление, — сообщила она. — Но ничего, я наведу порядок. Для этого мы и нужны, чтобы порядок наводить.

Миссис Свит спряталась за «Таймс» и стоически не обращала внимания ни на что.

Гарри что-то пробормотал, так, чтобы его не услышала миссис Никлс.

Эта женщина была осложнением, не предвиденным «скучными процедурами» Гарри. Ричард почувствовал, как Самый ценный член клуба лениво подумал, что миссис Никлс лучше будет не сесть на поезд, а лечь под него.

Впервые подобные размышления он «подслушал» еще в школе, когда ему во всей отчетливости представились фантазии учителя латинского языка: тот воображал, как расстреливает из пулемета их третий класс. Ричард пришел в ужас и растерялся: что лучше, промолчать и тем самым взять на себя часть вины или рассказать и превратиться в глазах окружающих в сумасшедшего? Даже если он предотвратит бойню, никто об этом не узнает. Два дня он боролся с этой дилеммой, цепенея от страха всякий раз, когда встречал на школьном дворе учителя латыни с рассеянной улыбкой на лице и кровавой баней на уме. Потом Ричард уловил подобную мысль во время чемпионата по крикету, когда капитан одной из команд очень живо представлял себе, как забьет битой своего бэтсмена, постоянно терявшего мяч. С нервной дрожью, но и с облегчением он понял, что все люди каждый день представляют себе какие-нибудь зверства. Пока что ему не встретился ни один человек, который действительно хотел бы воплотить свои фантазии в жизнь. Более того, мысли о насилии до определенной степени приглушали склонность к убийству — люди, не думающие об убийствах, были более склоны их совершать.

— Прошу, прошу, — сказала миссис Никлс, отступая в сторону, чтобы пропустить в зал кого-то с правильным билетом.

Девочка лет восьми-девяти в голубой куртке с капюшоном и с очень серьезным заспанным лицом была вверена заботам «Шотландской стрелы» в лице проводника Арнольда. Ричард, имевший немного опыта общения с детьми, надеялся, что ее посадят подальше от него. Дети в его представлении были часовыми минами со включенным таймером.

— Как тебя зовут? — спросила Анетт, наклонившись.

Девочка ответила что-то невнятное и еще глубже спряталась под капюшон.

— Не знаешь? Тут нечего стыдиться.

Миссис Никлс и Анетт были сражены. Интуиция подсказывала Ричарду, что ни у первой, ни у второй нет живых детей. Если миссис Никлс в самом деле была медиумом, этому можно не удивляться. Дети — они как губки, впитывают в себя все твое внимание. Многие таланты зачахли, когда в доме появилась коляска.

Анетт обнаружила на шее девочки большую бирку, прямоугольник коричневого картона.

— «Собственность капитан-лейтенанта Александра Коатса, ВМФ», — прочитала она. — Это твой папа?

Девочка покачала головой. Под капюшоном был виден только нос в веснушках. В своей курточке она была больше похожа на гнома, чем на ребенка.

— Ты что, посылка?

Капюшон кивнул. Анетт улыбнулась.

— Но ты же не в багажном вагоне будешь ехать?

Капюшон снова покачался из стороны в сторону.

Арнольд объявил, что поезд подан на посадку. Американцы сгрудились там, где англичане начали выстраиваться в ровную очередь. Анетт взяла девочку за руку.

Посылка Коатса подняла голову, и Ричард увидел лицо девочки. Его поразили ее глаза: огромные, изумрудные, взрослые. Остальное лицо вокруг этих очей пока еще не выросло. Полоса веснушек пересекала нос, как боевая раскраска апачей. Рыжие косички выглядывали из-под капюшона и лежали на груди, как две колокольные веревки.

— Меня зовут Ванесса, — сказала она, обращаясь прямо к нему. — А тебя?

Девочка была странной. Он не чувствовал ее, совершенно.

— Это Ричард, — ответила за него Анетт. — Не обращай внимания на его вид. Я уверена, вы подружитесь.

Ванесса протянула лапку, и Ричард с удивлением пожал ее.

— Добрый вечер, Ричард, — сказала она. — Я могу это по-французски сказать: «Бонсуар, Ришар». И по-немецки: «Гутен абенд, Рихард».

— И тебе добрый вечер, Ванесса.

Она вежливо присела, а потом обхватила его руками за талию и прижалась щекой к его животу.

Это сбило Ричарда с толку окончательно. Его обнимали, как пони, как подушку или как дерево, но не как человека.

— У тебя появилась поклонница, — обронил Волшебные Пальчики. — Мои поздравления.

Ванесса прижалась к нему покрепче, но он все так же не знал, что с ней делать.

На помощь пришла Анетт. Она оторвала от него девочку.

— Не советую подбирать приблудных животных и детей, — заметил Гарри.

Ричард проследил взглядом за Анетт, которая повела девочку из зала. Протянув билет Арнольду, Ванесса обернулась.

Эти глаза!

Ричард был последним в очереди к Арнольду. Все разошлись по своим вагонам. Миссис Никлс прошествовала по платформе до вагонов третьего класса. Моряки последовали за ней.