Шрифт:
5. Зампредседателя Верховного суда РФ Меркушов вносит протест на решение коллегии по уголовным делам от 29 декабря 1992 года, оставившей архив Ивинской в РГАЛИ. Состоялось заседание президиума Верховного суда РФ.
Постановление Верховного суда РФ, заметил Вадим, было принято 27 октября 1993 года (прошло более 10 месяцев!), и в нем определено:
Как видно из постановления следователя от 29 октября 1960 года, все материалы, которые были возвращены Ивинской постановлением Мосгорсуда (от 10 июля 1992 года), не были признаны вещественными доказательствами. Они не приобщены к материалам дела и при нем не хранились, как того требуют в отношении вещественных доказательств статьи 83 и 84 УПК РСФСР. Мосгорсуд обоснованно возвратил Ивинской эти материалы. Если наследники Пастернака претендуют на возвращение им части этих материалов, то должны обратиться в гражданский суд. Президиум Верховного суда РФ постановил:
«Определение судебной коллегии по уголовным делам от 29 декабря 1992 года отменить. Оставить в силе постановление Мосгорсуда от 10 июля 1992 года о возврате Ивинской О. В. материалов, относящихся к творчеству Б. Л. Пастернака».
РГАЛИ вновь проигнорировал постановление высшей судебной инстанции России и уговорил Наталью Анисимовну и Елену Пастернак в 1994 году направить иск в районный суд на изъятие всего архива у Ивинской в свою пользу. Мотивировка, которая прозвучала в речи Натальи Анисимовны по телевидению:
— Мы не знали о том, что архивы, собранные Ивинской, нам не принадлежат. Только недавно [244] нам все разъяснили в РГАЛИ. РГАЛИ попросил нас написать заявление в суд, чтобы забрать все у Ивинской и содержать в РГАЛИ.
244
«Через 34 года после смерти Пастернака, которого эти женщины в глаза не видели», — отметил Митя.
С 1994 года я регулярно приходил с Митей, у которого прогрессировала изнуряющая болезнь — эмфизема легких, на заседания Савеловского районного суда Москвы и делал записи заседаний на диктофон. Ни единого раза на суд не явились ни Наталья Анисимовна Пастернак, ни дочь Леонида Пастернака Елена, главные истицы. На всех заседаниях их интересы представляла третья сторона — директор РГАЛИ Наталья Борисовна Волкова с адвокатом Гералиной Любарской [245] .
Ольга Ивинская понимала, что волю Пастернака не посмели нарушить с 1960 года ни Зинаида Нейгауз, ни Леня, ни Евгений, ведавшие о завещании и слышавшие предсмертные слова Бориса Леонидовича. Ольга Всеволодовна рассказывала, что Леня звонил ей в 1976 году после убийства Кости Богатырева. Он хотел помочь Косте в поисках похищенного завещания Пастернака. Леня сказал Ивинской, что запретил матери после похорон Пастернака нарушать волю отца и писать заявление в КГБ с требованием изъять все рукописи и письма Пастернака у Ивинской. Зинаиду Николаевну просили написать такое заявление представитель Союза писателей Воронков и Хесин.
245
Помню разговор с Ивинской в 1994 г. после одного из заседаний суда. Митя рассказал маме о том, как Волкова сообщала суду, будто «думала, что Ивинская — жена Пастернака, и потому ей РГАЛИ вначале хотел отдать архив». Но затем Волкова поняла, «что Ивинская — не жена Пастернака, а только его секретарь. Потому РГАЛИ не отдаст ей архив». «Этот наивный лепет из уст сотрудницы спецсистемы, знающей все секретные донесения на Пастернака, — сказала Ольга Всеволодовна, — в который раз показывает, в какой аморальной и жестокой системе страна продолжает существовать. Видимо, у Волковой есть и личная неприязнь ко мне, ведь ее муж И. Зильберштейн (1905–1988) когда-то приходил безуспешно свататься ко мне».
— Будь у органов такое заявление от Зинаиды, ничто не смогло бы остановить изъятие моего архива сразу после смерти Бори, — говорила Ивинская.
Помню, как сокрушалась Ольга Всеволодовна, узнав, что и Елена, дочь Лени, подписала иск:
— Какие злые и жестокие люди — заставили девочку взять на душу такой грех, осквернить память отца и деда! О Наталье Анисимовне что говорить? Она же подневольная [246] : как прикажут сверху, так и будет делать. Но зачем девочку принуждать к низкому поступку? Это позорное пятно останется на ней на всю жизнь.
246
«Ее назначили директором Дома-музея Пастернака в Переделкине, но она ратовала за изъятие архива Ивинской не для экспозиции музея и показа почитателям поэта, а для ЦГАЛИ», — подчеркивал Митя.
Важно то, что к этому времени уже действовало соглашение между Ольгой Ивинской и семейством Пастернак. По требованию Фельтринелли в соответствии с волей Бориса Пастернака только по решению Ивинской гонорары Пастернака могли быть переведены в СССР. И в 1969 году под давлением властей Ольга Всеволодовна вынуждена была пойти на подписание соглашения, в которое включила представителей семейства Пастернак. Стороны-правопреемники — Евгений Борисович Пастернак, Леонид Борисович Пастернак, Ольга Всеволодовна Ивинская и Станислав Нейгауз (Зинаида Николаевна умерла в 1966 году) подписали соглашение на 20 лет о распределении средств от зарубежных гонораров Пастернака. На архив Ивинской никто из членов семейства не претендовал. После неожиданной смерти Лени в возрасте 37 лет осенью 1976 года (вскоре после убийства Кости Богатырева в том же году) Наталья Анисимовна Пастернак и дочь Лени Елена пользовались действующим на 20 лет соглашением, не имея никаких претензий к Ивинской. В 1990 году стороны продлили соглашение еще на 20 лет, при этом Наталья Анисимовна сама приехала к Ольге Всеволодовне на Вятскую для его подписания [247] .
247
Митя рассказал мне, как в январе 1990 г. Н. А. Пастернак лично приезжала к Ивинской, чтобы подписать новое соглашение в связи с окончанием срока действия предыдущего. Новое соглашение было подписано 31 января 1990 г. при участии начальника отдела Инюрколлегии СССР Е. А. Куличева сроком на 20 лет, то есть до 2010 г.
В 1978 году вышла книга Ольги Ивинской «В плену времени», получившая широкий резонанс в мире. Ольга Всеволодовна опубликовала автографы стихов Пастернака, которые вернули Ирине после ее освобождения из мордовского концлагеря: их ЦГАЛИ посчитал несущественными и не изъял в свою пользу. Никто из семейства Пастернак с 1978 года не требовал отобрать эти автографы у Ивинской.
В выходивших стихотворных сборниках Бориса Пастернака активно использовали тексты из «архива О. Ивинской», о чем сообщалось в комментариях. Так, например, в сборнике «Стихотворения и поэмы», вышедшем в 1990 году [248] , более 15 ссылок на стихи — автографы Пастернака «из собрания О. В. Ивинской». Такие примечания сделаны к стихотворениям «Ева», «Весна в лесу», «Быть знаменитым некрасиво», «Ночь», «Все сбылось», «Женщины в детстве», «Цветы ночные утром спят», «Вакханалия» и другим.
248
См.: Пастернак Б.Стихотворения и поэмы: В 2 т. — Л.: Советский писатель, 1990.
В дневнике Зои Маслениковой есть запись ее разговора с Борисом Леонидовичем, когда стало известно о его возможной высылке из страны. 31 октября 1958 года, после речи Семичастного с требованием выслать поэта из СССР, Масленикова записывает в дневнике слова Пастернака:
— Я уже решил, что, если придется уехать, я ничего с собой брать не буду, поеду налегке. И работу свою [249] вы получите. Всеми своими делами и вещами я завещаю распоряжаться своему другу. Она вам тогда отдаст портрет.
<…> Он открывает секретер, достает внушительный сверток:
— Это я приготовил на случай обыска, чтобы не искали. Здесь вся моя переписка, связанная с романом. Я вам дам еще телефон, — говорит он и пишет номер Ивинской. — Ольга Всеволодовна, Б-7–33–70. Она всегда все обо мне знает, и она все берет на себя. Если придется уезжать, я буду просить, чтобы ее выпустили.
249
Портрет Пастернака.
Зоя Масленикова говорила мне во время нашей встречи у нее дома в 2003 году:
— Никому из семейства Пастернак не доверял свои рукописи, он все хотел оставить Ольге Ивинской.
После смерти Пастернака писатели в Переделкине знали, что свои рукописи и дела Борис Леонидович передал Ольге как распорядительнице его творческого наследия. В дневнике Корнея Чуковского об этом есть записи, сделанные после смерти Пастернака. 6 июня 1960 года Чуковский в дневнике отмечает: «Сейчас самая главная проблема — Ольга Всеволодовна. <…> Асмус боится, что письма у Ольги Всеволодовны, равно как и другие материалы» [250] . Запись от 8 июня 1960 года: «Текст пьесы передан Ольге, так как у Зинаиды есть лишь черновики пьесы [251] . Вообще у Ольги Всеволодны весь архив Пастернака, и неизвестно, что она сделает с ним».
250
Чуковский К. И.Дневник (1930–1960). — М.: Современный писатель, 1997.
251
Речь шла о «Слепой красавице».