Его разбудило громкое «ура» коротышек, раздавшееся, когда шар начал подниматься в воздух. «Я лечу», — подумал Hиктошка. Хорошо бы было вылезти из мешка и посмотреть, что там делается за бортом. Но тогда пришлось бы разговаривать со Знайкой. Да еще и с остальными. И все стали бы говорить, что он ничего не делал, не помогал, а полетел. Hиктошка вспомнил, как Пустомеля обидел его вчера в поле. «Нет уж, — подумал он, — как-нибудь долечу в мешке. А там, на месте, вылезу потихонечку, когда никто не будет видеть. Зато попаду в далекие края». Он столько читал книг про приключения и про дальние страны, а теперь вот он скоро в эти страны попадет и приключения начнутся.

Шар поднимался все выше, и через дырочку в полу Hиктошке было видно, как быстро уменьшалась внизу земля. Сначала их двор с толпящимися провожающими превратился в маленький пестрый квадратик, потом вся Колокольчиковая улица стала едва различимой цветной ленточкой, а вскоре и весь Цветоград собрался в крошечное пятнышко, которое делалось все меньше и меньше и терялось среди других пятен — лесов и полей. Как Hиктошка и думал, корзину качало и она ужасно скрипела. Пол, на котором Hиктошка лежал, ходил ходуном, и ему казалось, что щели между кусками березовой коры всё увеличиваются. «Как бы не провалиться», — беспокоился Hиктошка. Он чувствовал, что под боком у него как раз одна из таких щелей. Hиктошка немного поерзал и попытался прощупать, насколько она большая. Кажется, когда он только сюда залез, промежуток была намного меньше. «Только бы долететь, пока береста совсем не разлезется и я не вывалюсь через эту дыру», — нервничал он.

В это время Растеряка, у ног которого лежал Hиктошкин мешок, заложил ногу за ногу и нечаянно пихнул Hиктошку чем-то мягким прямо в лицо. Hиктошка осторожно приподнял голову и увидел у себя перед носом что-то белое и пушистое. «Это Растерякина подушка», — догадался он. Подушка пришлась очень кстати, потому что Hиктошке не на что было положить голову. Его уху, прижимавшемуся к чьему-то ботинку, кажется, Авоськиному, было очень твердо. Hиктошка потихоньку придвинул подушку к себе. Он обнял ее и зарылся в подушку лицом. Подушка была очень мягкая и нежно пахла одуванчиками. И Hиктошка успокоился. «Ничего, как-нибудь долетим», — подумал он.

Hиктошка стал думать о малышке, которую вытащил из болота. Как ее зовут — он не знал. Кажется, она сказала «Баба-Яга», но ясно же, что ее так звать не могут. Это она непонятно почему сказала. Может, она еще не совсем в себя пришла. А может, у Hиктошки тогда был такой вид, что он на Бабу-Ягу был похож, и она ему хотела сказать: «Привет, Баба-Яга», — но от слабости смогла произнести только «Баба-Яга». Так думал Hиктошка. И он про себя называл Бабаягу «та малышка».

Раньше он ее никогда не встречал. Жаль, что не удалось даже с ней поговорить. Hиктошка ни с кем не дружил, но теперь почему-то подумал, что с той малышкой он хотел бы дружить. Как все-таки страшно было, когда он вытаскивал ее из болота, — думал Hиктошка. — А вдруг бы она умерла? «Хорошо, что не умерла», — подумал он. И вспомнил, что сначала принял ее за русалку. У нее такие зеленые глаза и такие рыжие волосы... «Интересно, зеленые у русалок волосы или нет? — думал Hиктошка. — Если они живут под водой, то должны быть зеленые. Но бывает ведь, что они выходят на сушу и вместо хвоста у них становятся ноги, как у Русалочки из сказки. И они становятся обыкновенными девочками. А значит, у них и волосы должны быть обыкновенные, а то сразу будет видно, что они необыкновенные. А у той малышки рыжие».

Hиктошка лежал в мешке, не шевелясь. Он слушал, как Пустомеля глупо удивляется, что земля за бортом такая маленькая и что их домик остался внизу. Потом он слушал, как Пустомеля с Ворчуном спорили. Hиктошке из его мешка видны были только ботинки Растеряки и краешек корзины. Между кусками бересты просвечивало голубое небо. Шар плавно качало, и ветер нес его в неизвестность. Hиктошка уснул. Ему снилось, как он вытаскивает рыжеволосую малышку из тины.

Глава седьмая. ПАДЕНИЕ.

Тем временем шар поднялся совсем уже высоко, он летел выше облаков, и здесь было очень холодно. Все замерзли, а у Растеряки, который забыл дома шапку, даже выросла сосулька под носом. Hиктошка тоже замерз во сне. Сквозь сон он услышал какой-то треск. Это куски березовой коры разошлись в стороны, образовав под Hиктошкой широкую дыру. У Hиктошки всё как будто внутри оборвалось. «Я вывалился», — только и успел подумать Hиктошка. Он открыл глаза и увидел под собой кудрявые облака, которые росли на глазах и приближались к нему. Он попытался повернуть голову, чтобы увидеть, что стало с воздушным шаром, но тут его окружил какой-то плотный белый туман, через который ничего не было видно. Hиктошка попал в облако.

Известно, что когда падаешь с высоты, то первые несколько секунд ускоряешься — то есть, набираешь скорость. В это время внутри возникает очень неприятное чувство, как будто в животе что-то оборвалось, а еще кружится голова и тошнит. Но секунд через десять ускорение заканчивается, и продолжаешь падать уже с постоянной скоростью. И тогда как будто плаваешь в воздухе, словно в воде. Можно грести руками, плыть вперед или поворачивать, перевертываться на живот или на спину. Правда, при этом опускаешься все ниже и ниже, пока не достигнешь земли. Парашютисты, которые прыгают с самолета, сначала долго летят вот так в воздухе, плавают и даже кувыркаются. Уже ближе к земле они раскрывают парашют, чтобы не разбиться. Да его и нельзя раскрывать на большой высоте, а то ветер унесет парашютиста невесть куда. У Hиктошки-то парашюта не было, но не бойтесь, милые читатели, — он обязательно спасется.

Так вот, Hиктошка падал теперь с постоянной скоростью, и его больше не тошнило. Странно, в облаке не чувствовалось холода и было даже как-то приятно. Hиктошке казалось, что он плывет, словно рыба. Он стал разводить в стороны руками и отталкиваться ногами — как обычно делают, когда плывут под водой. А Hиктошка ведь здорово умел плавать. В облаке было очень тихо и совсем ничего не видно вокруг, кроме белого тумана, похожего на молоко. Hиктошка греб руками и ногами и плыл вперед. Хотя, где тут перёд — было непонятно. Он совершенно потерял ориентацию и не знал даже, где верх, а где низ.