Меня же не оставляли сомнения, скрывалось ли под слоями масок “истинное” лицо Мэнсона. Грегг считал, что такое лицо у него имелось. Под всеми масками Мэнсон прятал свои очень ясные, очень жесткие убеждения. “Я редко встречал людей, которые так сильно верили в свои принципы, как Чарли, — его невозможно было даже поколебать”.

Каковы же источники убеждений Мэнсона? — спросил я.

“Чарли крайне редко ссылался на какие-то авторитеты, расписывая свою философию, — отвечал Грегг. — В любом случае, он не гнушался позаимствовать у кого-то приглянувшуюся мысль”.

Упоминал ли когда-нибудь Мэнсон сайентологию или “Процесс”?

“Процесс”, известный также как церковь Страшного суда, был очень необычным культом. Возглавляемые неким Робертом ДеГрим-стоном ( н/иРоберт Мур; как и сам Мэнсон, бывший сайентолог), его приверженцы поклонялись одновременно и Сатане, и Христу [130] .

Тогда я только начинал интересоваться этой группой, отталкиваясь от какой-то статьи, в которой утверждалось, что Мэнсон испытывал неоспоримое влияние “Процесса”.

Так или иначе, Джекобсон сказал, что Мэнсон ни разу не упоминал при нем ни сайентологию, ни “Процесс”. Сам же Грегг в жизни своей не слыхал об этой последней группе.

Чарли когда-нибудь приводил прямые цитаты? — спросил я.

Да, отвечал он, “из песен “The Beatles” и из Библии”. Мэнсон безошибочно цитировал целые тексты песен ливерпульской четверки, находя в них множество скрытых оттенков смысла, потаенных откровений. Что же касается Библии, чаще всего он цитировал девятую главу “Откровения”. Впрочем, в обоих случаях цитаты были призваны поддержать его собственную точку зрения.

Я всерьез заинтересовался этим странным сочетанием и позднее долго расспрашивал Грегга, но сейчас мне больше хотелось узнать о личном мнении самого Мэнсона, о его собственной позиции.

В.: “Рассуждал ли Мэнсон когда-нибудь о понятиях добра и зла?"

О.: “Он верил, что человек не способен совершить дурного поступка, потому что зла не существует. Все хорошо и правильно. Все, что человек делает, он и должен был сделать; против своей кармы не попрешь".

Философская мозаика начала понемногу складываться. У человека, которому я стремился вынести приговор, отсутствовали какие-либо моральные ограничения. Не то чтобы у него вовсе не было морали — он был попросту совершенно аморален. И подобные люди всегда крайне опасны.

В.: “Говорил ли он, что убить другого человека — плохое деяние?

О.: “Напротив, он утверждал, что это хорошо”.

В.: “Какую роль в своей философии Мэнсон отводил смерти?

О.: “В системе понятий Чарли смерть вообще отсутствовала. Смерть — только изменение. Душа или дух не способны умереть… Он говорил об этом постоянно, дух и материя, их взаимосвязь.

Он верил, что все это — лишь в голове, что все субъективно. Он говорил, смерть — это лишь страх, рожденный в голове у человека, и что этот страх можно оттуда изъять, и тогда его больше не будет…

Смерть для Чарли, — добавил Грегг, — действие не более важное, чем поедание трубочки мороженого”.

И все же, когда в пустыне Джекобсон наступил как-то на тарантула, Мэнсон, вспылив, отругал его за это. Он бранил окружающих за убийства гремучих змей, за срывание цветов, даже за то, что они походя мяли стебельки травы. Для Мэнсона убить человека не было чем-то неправильным, но причинить вред животному или растению считалось грешно. При этом он повторял, что никакого зла не существует, что все происходящее хорошо.

То, что философия Мэнсона изобиловала подобными противоречиями, кажется, мало беспокоило его последователей, если даже вообще приходило им на ум. Мэнсон утверждал, что каждый человек должен быть независим, — но при этом вся “Семья” зависела от него одного. Он говорил, что не может никому советовать или приказывать, что все они “должны поступать так, как диктует вам ваша любовь”, но он также утверждал: “Я и есть ваша любовь”, так что его желания автоматически становились их желаниями.

Я спросил Грегга об отношении Мэнсона к женщинам. Этот вопрос особенно интересовал меня из-за женской части подсудимых.

У женщин лишь две цели в жизни, говорил Чарли: служить мужчинам и рожать детей. Но он не разрешал девушкам из “Семьи” воспитывать собственное потомство. Если они будут заниматься воспитанием, объявлял Чарли, то передадут детям собственные комплексы. Чарли верил: если ему удастся уничтожить барьеры, созданные родителями, школой, церковью, обществом,

— тогда он создаст “сильную белую расу”. Как и Ницше, которого Мэнсон, по его словам, прочел, Чарли верил в “расу сверхчеловеков”.