Но вернемся в 2005-й, к статье Ходорковского. Последний ее раздел называется просто замечательно: «Модернизация как спасение».

Кто у нас главный модернизатор?

«…для России необходим реальный модернизационный проект, — пишет Ходорковский. — Без такового страна в новом столетии просто не выживет. Не сможет ответить на объективные исторические вызовы. Контуры этого проекта уже видны. Неподалеку, там, за левым поворотом».

В сентябре 2009-го было опубликовано обращение Дмитрия Медведева «Россия — вперед», тоже о модернизации, в котором он призвал изменить Россию, ничего не меняя.

Я бы и его разобрала по косточкам, но это за рамками моей книги.

С Ходорковским я спорила в переписке, чуть не с каждой строкой.

«За что же вы китайцев так не любите, Михаил Борисович? — писала я. — Народ с пятитысячелетней историей, работящий, умный. Первая китайская династия Ся — это XXI–XVI вв. до н. э. А до нее было почти тысячелетнее правление легендарных императоров, начавшееся приблизительно с III тыс. до н. э. В китайских сказаниях о древних правителях есть замечательные вещи. Первый император Яо, говорят, жил в хижине, питался отваром из диких трав и рисовой кашей, носил одежду из пеньки и ел из глиняной посуды. Если в стране кто-то испытывал голод, Яо говорил: «Это я виноват, что он голоден». Если у кого-то не было одежды, он говорил: «Это я виноват, что ему нечего надеть». А если кто-то совершал преступление, он говорил: «Это я довел его до преступления».

Конечно, потом был и Мэн-цзы, который писал: «Государь не воюет, государь карает», и легисты, взгляды которых близки к Макиавелли. Но главной идеологией многие века оставалось конфуцианство. А последователи Конфуция говорили: «Умереть с голоду — событие маленькое, а утратить мораль — большое». Конечно, они были далеки от идеала и частенько понимали мораль как нечто внешнее: не дурных поступков боялись, а дурной славы. Даже термин существовал «потерять лицо».

Но все же это был первый народ, который попытался построить ноократию (власть разума). Я не обсуждаю сейчас, что в конце концов из этого вышло. Но попытка была, и очень прогрессивная для своего времени. Они первыми додумались до того, что страной должны управлять интеллектуалы, и учредили систему государственных экзаменов.

И традиция живет, хоть и в сильно измененном виде. Знаете такое высказывание? Американский университет — это место, где русские профессора учат китайских студентов…

Станут ли они пятой колонной? Смогут ли соединить китайскую культуру с европейской цивилизацией в ее российском варианте? Это как отнесется к ним Россия.

В Китае выездные визы нужны даже для иностранцев, а когда отпускают людей учиться на Запад, их детей оставляют заложниками. Слишком боятся, что родители не вернутся. В Китае казнят каждый год больше, чем в США, хотя в этом плане и Америка — не подарок. В Китае такое имущественное расслоение, которого нет даже у нас.

Захотят ли китайские иммигранты вернуться в свой коммунистический рай, из которого смогли смыться?

Мне это напоминает ситуацию с кубинцами, приплывающими в США на резиновых лодках. Станут ли они пятой колонной острова «Свободы»?

Как примут.

Как отнесется Россия к китайцам? Запретит строить храмы, или на Дальнем Востоке откроются центры чань-буддизма? В последнем случае я только порадуюсь. Вместе с тысячами российских буддистов, которым не дают построить центр в Москве.

В отличие от большинства современных демократов, идея империи для меня всегда была окрашена положительно. Но империя — не национальное государство. Там, где Россия для русских — нет империи. Империя — это общий дом. Есть граждане Рима, и есть неграждане, а кто какой национальности — никого не волнует. И волновать не должно.

Когда я говорю «империя», я не о форме правления, естественно, а о глобалистской сущности государства. Империя может быть и либеральной, и республиканской. Типичный пример — США».

«По поводу демографии, — пишу я. — Это не только российская проблема, это проблема всех развитых стран. И прямым финансированием не решается.

Для женщины каждый ребенок — это минимум два года, выпавшие из карьеры, а то и вообще конец последней, что для многих совершенно неприемлемо, причем не только по финансовым соображениям. Проблема усугубляется тем, что даже в Москве не хватает детских садов, а на няню далеко не у всех есть деньги. А в детских садах дети постоянно болеют, потому что по двадцать человек в группе на одну воспитательницу с ее нищенской зарплатой. И она их даже одеть толком не успевает, прежде чем вывести гулять. И мать должна либо оставить больного ребенка в саду, либо отпрашиваться с работы. А как отнесется работодатель к сотруднице, которая работает по пять дней в месяц?

Когда я жила во Франции, я своими глазами видела, как молодая мама, работавшая научным сотрудником в одном из институтов, ходила на работу по два-три раза в неделю, на совершенно законных основаниях, а остальные дни ей просто оплачивали. И никто не смел уволить. Тогда я в первый и последний раз услышала от активной, умной, независимой женщины, что она хочет четверых детей.

Но и эти меры не спасают. И Франция вынуждена рекрутировать рабочих из Ганы и Алжира.

А по вашим расчетам получается, что каждая русская женщина должна в ближайшие 12 лет родить троих детей. Это не реалистично, Михаил Борисович».