Шрифт:
Заявление Вальдес-Гарсиа так и осталось без ответа…
Как и все прочие подобные заявления.
Павел Анисимов
26 июля допрашивали главу одной из компаний, признанных потерпевшими, — Павла Анисимова — бывшего управляющего «Самаранефтегаза».
«Как правило, цена на нефть, которая реализовывалась, была чуть выше себестоимости, — рассказывал он. — Ниже себестоимости цена продажи никогда не была, потому что тогда бы штрафовали налоговые инспекции. И плюс оставалась небольшая рентабельность. Остальные же (в большей степени) капитальные вложения приходили из компании «ЮКОС». Особенно в последние годы это были серьезные суммы. В основном они шли на развитие структуры — это разработка новых месторождений, обновление основных фондов».
«Правильно ли я понимаю, что «Самаранефтегаз» всегда получал за поставленную нефть фактически от «ЮКОС-РМ» полное покрытие затрат на производство и подготовку нефти и плюс некоторую прибыль?» — спрашивал адвокат Вадим Клювгант.
«Абсолютно правильно».
«И так было всегда?»
«Всегда».
«А вы можете привести соотношение капитальных затрат и операционных, на которые поступали деньги по договорам за нефть?» — интересовался адвокат.
«Здесь зависело все от периодов. 98, 99 годы были для «ЮКОСа» самыми тяжелыми периодами, когда стало 16–17 долларов за баррель, с ростом цены, естественно, и затраты на добычу нефти увеличивали и капитальные вложения. В 2002, 2003, 2004 годах мы получили больше 3 миллиардов рублей капитальных вложений. Почти в три раза больше, чем операционные затраты».
«Такая система отношений с управляющими компаниями в рамках ВИНК позволяла компании «Самаранефтегаз» развиваться и обеспечивать экономический прирост своей деятельности?»
«Я 35 лет отработал на этом предприятии. Пик у нас был в 84–85 годах — 35 миллионов добывал «Куйбышевнефть». И до входа в «ЮКОС» мы упали до 7,5 миллионов тонн добычи. В 2003 году мы добывали уже 12,5 миллионов тонн. Когда началось это уголовное преследование… мы были вынуждены остановить добычу на 3 миллионах тонн по «Самаранефтегаз», просто отключили скважины. В первые годы мы настороженно смотрели на «ЮКОС»… Но такого развития экономического и социального, как при «ЮКОСе», я не помню за все время существования «Куйбышевнефть»-»Самаранефтегаза»».
«Почти на 100 процентов наша нефть уходила на наши три НПЗ. У нас затраты на перекачку самые низкие, потому что заводы находились рядом. На экспорт нашу нефть из-за качества практически не использовали», — рассказывал Анисимов.
«Цены определяла компания «ЮКОС-РМ». А вам было известно, что это не та цена, которая есть на нефть марки Юралс в портах Роттердама и так далее?» — спрашивал адвокат.
«Естественно. Я хорошо узнал об этом, когда сам очутился на их месте, — Павел Анисимов кивнул в сторону «аквариума». — Нам насчитали дополнительные налоги после проверок, хотя за весь период были проверки как региональные, так и на федеральном уровне. Регулярные проверки. Но почему-то потом выяснилось, что мы недоплачивали…»
«А вам известно или было известно, кто-нибудь продает в России нефть в регионах добычи по европейским ценам Юралс?»
«Такого периода не было никогда, всегда цена на внутреннем рынке значительно ниже, чем цена на экспорт».
«А чем это объясняется?»
«Я думаю, в первую очередь это квоты. Никто не мог добывать сколько угодно, отправлять сколько угодно… На экспорт должна быть лицензия на конкретные объемы. Эти лицензии в лучшие времена не превышали 40 процентов объемов добычи».
«Вы сказали, что знаете Михаила Борисовича только с самой лучшей стороны. Что вы имели в виду?» — спросил адвокат.
«Чем открытей, тем он больше уважал людей. Это я знаю и по себе. Потому что были ситуации, когда руководство «ЮКОС-ЭП» отдавали абсолютно для нас непонятные распоряжения. И я прямо из кабинета президента «ЮКОС-ЭП» звонил лично Ходорковскому, и он говорил: «Если это не нужно, не делайте этого». А на праздники, на Новый год, мы собирались с женами, с семьями, я его видел с женой, с детьми, как хорошего семьянина. Он был скромный человек. Ему можно было открыто задавать любые вопросы. И доступный. Всегда можно было позвонить. А если пришел в приемную — сразу управляющих принимал Михаил Борисович…».
И кабинет у него был «в три раза скромнее», чем у руководителей «ЮКОСа» в регионах.
«Ходорковский и Лебедев обвиняются в том, что их организованная преступная группа в течение 1998–2003 годы похитила всю нефть, добытую всеми тремя нефтедобывающими компаниями. То есть и компанией «Самаранефтегаз», которую вы возглавляли…Что вы можете сказать по этому поводу?» — интересовался адвокат.
«Если бы я считал, что это действительно своровано, я бы сюда не приехал. Я приехал сюда по собственной инициативе, в надежде на то, чтобы справедливость восторжествовала, чтобы человек не понес наказания за то, чего он не делал!» — отвечал Павел Анисимов.
Леонид Филимонов
27 июля допрашивали еще одного бывшего президента «потерпевшей» компании — Леонида Филимонова, возглавлявшего ВНК. Помните бывшего советского министра и знакомого Евгения Рыбина?
«Те денежные средства, которые перечислялись добывающим предприятиям за проданную нефть, — покрывают ли они затраты на производство?» — спрашивал его адвокат.
«Если говорить про «Томскнефть», в 97–98 годах у нас были трудные времена, мы не сшивали практически затраты и доходы…но когда дела стали поправляться в нефтяной отрасли, стала расти цена на нефть, особенно за рубежом, мы стали достаточно обеспеченным объединением, окупаемым».