Петр Классен, доброжелательно относившийся к менатеповцам, либо не опознал его, не желая подставлять, либо за десять лет честно забыл, как он выглядел.

А следствие радостно схватилось за «признак мошенничества» и получило тот результат экспертизы, который его устраивал.

Кому он нужен, этот Усачев!

Гендиректор НИУИФ Классен, выступая в суде, заметил, что от возвращения денег институт ничего не потерял, поскольку пока средства были на счету института, на них были начислены проценты, которые НИУИФ получил в полном объеме. [163]

Сроки инвестирования передвинули на 1996-й — 1997-й и заключили об этом дополнительное соглашение.

О том, что средства возвращены, РФФИ стало известно в 1997-м году. И, как и в случае «Апатита», началась долгая судебная тяжба. Впрочем, о мошенничестве речь не шла, дело рассматривал арбитраж.

Решением арбитражного суда 24.11.1997 г. договор купли-продажи пакета акций АО «НИУИФ» был расторгнут.

Но у «Уоллтона» акций уже не было. Еще в феврале 1996 года их продали трем другим менатеповским структурам: «Химинвест», «Альтон» и «Метакса». А Классен расписался в том, что инвестиционная программа выполнена и никакими долгами эти акции не обременены. В общем-то, был прав: формальная программа была формально выполнена. Но арбитражный суд расторг договоры по перепродаже акций, поскольку на приобретателей не были переведены обязанности по выполнению инвестиционной программы.

Но пока шло кассационное разбирательство, в 1998-м, акции успели перепродать еще раз: ООО «Даная», ЗАО «Фермет», АОЗТ «Галмет». Последних арбитражный суд признал добросовестными покупателями, в возврате акций в госсобственность отказал и дело прекратил.

Дальнейшие приключения этих акций связаны с кипрскими офшорами и «Group MENATEP Limited», которой принадлежит 50 % акций «Минеральной группы», а ей через сложную цепочку дочерних компаний — ОАО «Фосагро», которое и владеет контрольным пакетом НИУИФ.

Суд, разумеется, счел, что Ходорковский и Лебедев таким образом очень хитро спрятали похищенное: из «МЕНАТЕПа» передав в «MENATEP». [164]

У приговора есть еще одна интересная особенность: в показаниях свидетелей фамилия Ходорковского практически не упоминается. Только в качестве главы банка «МЕНАТЕП». И после каждого такого выступления суд глубокомысленно заявляет, что у свидетелей не было причин для оговора Ходорковского и Лебедева.

Как? Они же там не упоминались.

Или оговор в том, что Ходорковский возглавлял «МЕНАТЕП»?

Так чем же доказана причастность Михаила Борисовича к делу НИУИФ?

Я и предположить не могла, что можно с таким увлечением читать скучные юридические документы!

Ну неужели ни одного доказательства?

Ни одного?!

Пространные и занудные свидетельства того, что Ходорковский был Председателем совета директоров банка. А что, кто-то в этом сомневался?

Не менее дотошные доказательства того, что сотрудники «Уоллтона» работали в «МЕНАТЕПе». А что, кто-то отрицал, что «Уоллтон» — структура «МЕНАТЕПа»?

Многочисленные аргументы о неплатежеспособности и убыточности «Уоллтона». Но от него никто и не ждал денег: гарантии предоставлял «МЕНАТЕП».

Многостраничные обоснования того факта, что Ходорковский как председатель Совета директоров банка имел право управлять его деятельностью. А что еще должен делать глава банка?

И ни одного доказательства причастности Ходорковского к конкретному эпизоду с НИУИФ: ни одного документа, ни одной подписи, ни одного свидетельства!

Может быть, он давал указания не исполнять инвестиционную программу?

Нет сведений.

Может быть, он приказывал перепродать акции?

Ни одного свидетельства.

Более того, нет даже доказательств того, что он вообще давал указания о покупке НИУИФ.

А основное и самое распространенное «доказательство» — трудовые книжки. Например, трудовой книжкой Ходорковского доказывается, что он действительно был Председателем совета директоров.

Он прояснил ситуацию на суде: все решения принимались сотрудниками инвестиционного и кредитного отделов, малый масштаб сделки по акциям АО «НИУИФ» не предусматривал необходимости его непосредственного участия.

В приговоре блестяще доказана… правдивость его слов.

Конечно, что такое маленький институт по сравнению с такими гигантами, как «АВИСМА», «Колосс» или «Апатит»? Одна маленькая сделка из многих похожих.

Я сломалась примерно на сотой странице приговора. На часах было около четырех утра.

Доказательств не было.

Ни одного.

Платону Лебедеву несколько хуже: в приговоре упоминается гарантийное письмо за его подписью. Но надо заметить, что, по словам Генриха Падвы [165] , в приговоре есть письмо за подписью Платона Лебедева, на котором нет подписи Платона Лебедева. Так что за подлинность письма по поводу НИУИФ я не ручаюсь.